Большое небо - [24]

Кулему нашли живой, а тело матери береговым спасателям пришлось вылавливать из моря. Гарри недавно наткнулся на свидетельство о смерти – искал свое свидетельство о рождении, доказать, что ему правда нет восемнадцати и можно ездить на автобусе по льготному билету, – и там говорилось, что причина смерти – «утопление». Неожиданно – Гарри-то считал, что тогда был отлив и мать ударилась головой о камни, что чудовищно, но как бы получше, поскольку явно быстрее. Иногда он размышлял, видела ли собака мать, когда та пролетала мимо, успели ли они изумленно переглянуться.

От Кулемы отец избавился, отдал кому-то из своих шоферов.

– Не могу на нее смотреть, Гарри, – сразу Лес вспоминаю.

Прошло два года – и он женился на Кристал. Гарри жалел, что отец отдал собаку.

Мать заменили, а собаку нет. Сейчас был только ротвейлер Брут – отец купил его для охраны на стоянку «Холройда», и поначалу к этому псу никого не подпускали. Отец боялся за Карри – что псина может задрать и Гарри, и Кристал, отца смущало меньше. Однако Брут не оправдал его надежд и оказался не очень-то свирепым – здоровенный, но в душе тюфяк, и сильнее всех он любил Гарри; Кристал, впрочем, все равно посматривала на Брута косо. У нее в детстве вообще не было домашних животных, сказала она.

– Даже хомяка? – посочувствовал Гарри.

– Даже хомяка, – подтвердила она. – Зато крыс навалом.

Злой мачехой Кристал не была. Не пилила («Живи и дай жить») и доброжелательно интересовалась, что творится у Гарри («Как делишки? Порядок?»). Не расхаживала по дому в одном белье, ничего такого, боже упаси. И не отпускала колкостей насчет отсутствия у Гарри щетины и присутствия прыщей. Наоборот, украдкой оставила у него в ванной дорогой антибактериальный лосьон для лица. Однако свои вещи Гарри теперь стирал сам – он бы стеснялся, если б его трусы и носки стирала Кристал.

– Да я не против, – сказала она. – Видала чего и похуже.

Для нее он был не ребенок – скорее другой взрослый, с которым, так уж вышло, она живет в одном доме. Временами Гарри ужас как хотелось побыть ребенком, но вслух он про это не говорил. (Он был «для своих лет слишком юный», по словам отца.) Гарри с Кристал были «друганы» – это Кристал так выражалась, – и они правда, как друзья, вместе хлопались на диван, когда Каррина засыпала, и смотрели по телику любимое – «Топ-модель по-американски», «Специальную авиадесантную службу: кто рискует, тот побеждает»[32]. Вкусы у нас эклектические, сказал ей Гарри.

(– Электрические? – озадачилась Кристал.

– Ну примерно, – ответил он.)

Новости они почти никогда не смотрели. («Выключи, Гарри, там вечно все плохо».) Зато смотрели про природу, охали и ахали над всякой мохнатой милотой и переключали канал, если милоте грозило что-нибудь грустное или кровавое. Нечего и говорить, что отец Гарри к ним на диван не подсаживался. («Что за говно вы тут смотрите?») Отец в основном работал, а если нет, сидел у себя в «берлоге» перед восьмидесятидюймовым теликом и смотрел «Скай спортс». Еще он там тягал веса, кряхтел и потел, задирая гантели над головой, или молотил подвешенный к потолку большой боксерский мешок «Эверласт». Иногда казалось, будто Гарри с Кристал заговорщики, только Гарри так и не понял, против чего они сговаривались. Против отца, наверное. Отец порой «бывает немного властным», сказала Кристал.

– Как мистер Рочестер[33], – ответил Гарри, а Кристал сказала:

– Я, по-моему, с ним незнакома. Он у вас в школе преподает?

Кристал трудилась над Карриной не покладая рук – любопытно, какое у нее самой было детство. Улик от этого детства не осталось – ни фотографий, ни родственников, ни бабушек-дедушек для Каррины, – словно Кристал явилась в мир готовой и цельной, как Боттичеллиева Венера. Вот это Гарри подумал зря – он изо всех сил старался не воображать Кристал голой. Да и вообще никаких женщин голыми не воображать. У него был громадный альбом по искусству – попросил в подарок на последнее Рождество. Обнаженные из этого альбома – его самое близкое знакомство с порнухой. Он смущался смотреть на обнаженных женщин даже в одиночестве.

(– Пацан ненормальный, – как-то раз сказал отец, а Гарри подслушал.

Может, и впрямь.

– Покажи мне нормального, – отвечала Кристал.)

Гарри спросил ее о детстве, а она засмеялась и сказала, что, мол, аттракционы и мороженое, но таким тоном, будто ничего хорошего в них не было.

Кристал готовила, как любил отец, – «полный английский завтрак» по утрам, запеченное мясо по воскресеньям («и весь набор»), а в промежутках стейки и бургеры, хотя отец помногу пропадал на работе или «там-сям», где питался навынос. Либо возвращался поздно и доставал пиццу или полуфабрикатный ужин из холодильника («Менегини» – стоил столько, что Гарри хватило бы на первую машину, когда настанет тот день).

Кристал и Каррина не ели «эти помои». Рождение Каррины «обратило» Кристал к здоровому питанию.

– Чистое питание, – говорила она. – Хорошо звучит.

Она вечно торчала в интернете – блоги, влоги, рецепты. Салаты, фрукты, овощи. Молоко из кешью, тофу. Киноа, чиа, ягоды годжи – продукты с такими названиями, что ими надо питаться коренному населению Амазонки, а не шестнадцатилетнему парню в Йоркшире. На прошлой неделе Кристал испекла «шоколадный» торт из черной фасоли и авокадо, а вчера протянула Гарри «меренгу» и сказала: