Большое небо - [104]

– Да уж, – сказала Кристал, вручая ему кружку от души посахаренного кофе и четверной «Кит-Кат».

Кристал специально для рабочих припасала угощение. Они ее за это уважали и готовы были услужить, делая всякую лишнюю работу по мелочи. («Пока вы здесь, вы не могли бы глянуть?..» – и так далее.) Томми говорил, что услужить они хотят не из-за «Кит-Ката», а из-за ее сисек и жопы. Иногда Кристал думала: а вот если бы ее вдруг подменили копией, очень хорошим роботом («высокофункциональным андроидом», подсказал Гарри), Томми заметил бы?

– Два сейфа, – сказала Кристал. – Да уж. Можно подумать, мы тут королевские регалии прячем.

– Три, – сказал установщик сейфов, сосредоточенно маркируя связки ключей.

– Три? – беспечно переспросила Кристал. – Что-то он слишком увлекся, да? Он у нас уникум, Томми. А третий куда? Места же совсем нет?

Второй телефон. Третий сейф. Четвертый мушкетер. Пять золотых колец. Вообще-то, одно, и вдобавок латунное, не золотое – вытяжное круглое ушко, заподлицо вмонтированное в половицу.

– Один – тайна, два – полтайны, три – нет тайны, – сказала Кристал.

– Забавно, – сказал профессиональный установщик тайников.

Вечером, заглянув в кабинет, она увидела, что Томми как раз завешивает второй сейф «Парусами на заре». И что поверх тайника с третьим сейфом он уже поставил тяжелую железную картотеку. Слишком громоздкую, не станешь вечно тягать ее туда-сюда, – видимо, третий сейф предназначен для долгосрочного хранения, а не на каждый день. Интересно, Томми его уже заполнил? И если заполнил, то чем?

– Красиво, скажи? – И Томми отошел полюбоваться «Парусами на заре», а точнее, тем, что они скрывали, поскольку искусство его не колыхало ни в каком виде. – И не догадаешься, что там, да?

Да, согласилась Кристал, не догадаешься. Томми был весел, почти ликовал. Они недавно въехали в этот дом, Кристал была беременна Карри. Кристал Холройд, только что коронованная Королева Горней Гавани.

Томми вручил ей две связки ключей и сказал:

– Это запасные – вдруг тебе понадобятся твои украшения. И налички бери сколько хочешь и когда хочешь.

Когда Кристал только вышла за него, ей прямо не верилось, до чего он щедр. Повезло мне, думала она.

О третьем сейфе под картотекой – ни слова. От него тоже были запасные ключи – Кристал попросила, и установщик выдал ей на радостях, выпив кофе и съев «Кит-Кат». Он, видимо, был не в курсе, что мужья хранят секреты от жен. И что жены, собственно, тоже хранят секреты от мужей.

– А ты смотрела, как он тут все устанавливал? – невзначай спросил Томми, наконец выровняв «Паруса на заре» к своему удовольствию.

– Не, он полдня провозился. Я детскую готовила. – Ей ужасно нравилось слово «детская». В нем столько всего – любовь, забота, деньги. – Пойду наверх, милый, ладно? Закончу там.

Они уже знали, что Карри – девочка.

– Из конфет, и пирожных, и сластей всевозможных, – бормотала Кристал, устраивая колыбельку.

Колыбелька стоила целое состояние – настоящая, старомодная, как в сказках, убранная кружевом и шелком. Кристал недавно совершила ошибку – посмотрела «Ребенка Розмари» по телевизору, поздно ночью, на канале хорроров, и теперь перед глазами встала страшная сцена, где Миа Фэрроу заглядывает в колыбель – черную копию той, что у будущей дочери Кристал, – и понимает, что родила ребенка Сатаны. Карри будет ангелом, а не демоном, напомнила себе Кристал. И Томми – не Сатана, прибавила она про себя. (На этот счет она уже передумала.)

Запасные ключи от третьего сейфа она спрятала под матрас в колыбели. Маловероятно, что Томми станет менять простынки, заляпанные отрыжкой и дерьмом. Дети сделаны не из конфет и пирожных, это Кристал знала, – они из плоти и крови, и лелеять их надо соответственно. С тех пор третий ключ (похоже на название детектива, «Третий ключ») перемещался по дому – по местам, которые Кристал считала наиболее Томми-непроницаемыми, хотя уже некоторое время назад упокоился в пакете замороженных бобов эдамамэ в «Менегини», потому что, когда Томми заглянет туда, случится второе пришествие.

– Ну как? – Томми зашел в детскую, как раз когда Кристал разгладила простыню на матрасике в колыбели. Подергал мобиль с овечками, головокружительно его раскрутил.

Кристал залетела, работая у Бассани и Кармоди, и они дали ей бабла на аборт в Лидсе. С ней поехала Фи. Не самое драгоценное воспоминание. Когда эту штуку из нее выскребли, Кристал вздохнула с таким облегчением – не передать. «Дьявольское отродье», – сказала Фи, протягивая ей сигу, пока обе ждали обратного поезда. Остатка денег, которые им выдал Мик, хватило на карри и полбутылки водки. Им обеим было по четырнадцать. Потом Кристал удивлялась, почему в клинике никто не спросил, сколько ей лет и что с ней случилось. Никто не заподозрил даже, что она бездомная. Рядом с Кристал у ее дочери всегда будет дом – с Карри никогда не случится ничего плохого.

Овечки наконец перестали кружиться, и Кристал сказала:

– Хорошо. Только сюда нужно побольше розового. Гораздо больше розового.

Сдвинуть эту картотеку – проще удавиться, и Кристал пихала ее и наклоняла, пихала и наклоняла, точно вальсировала с особо неуклюжим партнером или, допустим, с поставленным на попа гробом. Кристал знала, что́ внутри – во всяком случае, что было внутри в последний раз, когда она туда заглядывала, потому что с нескладным железным партнером танцевала не впервые. Томми предпочитал деньги в виде денег, а не пластика. «Ликвидные деньги – они текучие», – говорил он. Проблема с текучими деньгами в том, что их могут подтереть и спустить в унитаз. А в сейфе их полно. Очень большие лужи, есть что подтирать. Миссис Швабр, подумала Кристал.