Большие ожидания - [36]

Внезапно, Лика остановилась и прислушалась к себе. Мужчина продолжал целовать её шею, гладить оголённую спину, зарываться в каштановые тугие пряди волос, но она уже не хотела этих выпрошенных ласк. Сколько бы Лика не уговаривала себя, что сейчас всё будет по-другому, в эти мгновения она поняла, как ошибалась. Это снова любовь -утешение, когда один хочет любви, единения душ, а другой просто отвлекается от текущих проблем наиболее простым и древним способом. Это вновь обман, в котором девушка не хотела больше участвовать. Только не в этот раз, только не так!

Лика мягко отстранилась, преодолев сопротивление ничего непонимающего Тимофея, и начала судорожно натягивать комбинезон.

Она понимала, что поступила с ним некрасиво. Этот мужчина был слишком важен для неё, чтобы осесть в его памяти безотказной девушкой, которая оставила после себя лишь зыбкую память о приятно проведённом времени. Снова утешительница и никогда — равная!

Прости, — прошептала она у двери, и торопливо переступила порог, чтобы не дать себе времени вернуться, наплевав на всё, начиная с собственного уважения и заканчивая надеждой. И тогда уже не будет никакого шанса на завтра и послезавтра. Даже если наступит послезавтра.

Лика домчалась, не помня себя, до собственной комнаты и рухнула на кровать, завернувшись в одеяло как в кокон. Её сердце билось в груди и одновременно в горле. Она зарыдала, уткнувшись в мягкую белую ткань, и ей делалось легче с каждым всхлипыванием. Это были не слёзы разочарования, отнюдь, скорее слёзы гордости за себя.

Лика, наконец, поступила так, как хотела сама, она перестала быть орудием чужой воли. Девушка плакала и плакала, пока не обессилела. Незаметно пришёл сон, накрыв сознание чёрным покрывалом.

***

“Любовь”, — повторяла Лика на разные лады: то печально и напевно, то удивлённо, словно спрашивала себя: возможно ли? Разве клоны могут любить?

“Теоретически, это такие же люди”, - твердили все вокруг заученную со школы истину, но никто не верил в неё всерьёз. У клонированных были такие же права, как и у остальных, но их сторонились: под любыми предлогами старались отказать в престижной или просто высококвалифицированной работе, особенно, если та была сопряжена с риском.

Считалось, что они непредсказуемы, а посему непременно принесут неудачу делу, которому взялись служить. Слухи порождали суеверия. И хотя откровенно выражать неприятие “других” было неприлично, но даже угрозами штрафов оказалось невозможно примирить общество, расколовшееся на сторонников и противников клонирования. Тут государство потерпело неудачу.

А всё началось с тех пор, как было доказано, что каждый из клонов обладает особыми способностями, предугадать которые до вступления тестируемого в пору взросления было невозможно. А то, что нельзя спрогнозировать, вызывало недоверие и неприятие. Лика столкнулась с этим впервые в старшей школе, когда даже деньги семьи больше не могли её уберечь от положения изгоя.

Иногда, девушка недоумевала: почему Олимпиада решилась выносить и родить клона, а не родного ребёнка? Проблем со здоровьем она не имела, возможных кандидатов в мужья было хоть отбавляй. Когда Лика спросила об этом мать, уже будучи взрослой, та таинственно улыбнулась и картинно вздохнула, намекнув на несчастливую любовь далёкой юности. Лика, обладавшая даром слышать ложь, сразу поняла: это была неправда, но из тех, в которую с течением времени уверовала даже та, что эту ложь породила.

Анжелика достаточно знала свою мать, чтобы легко найти ответ на этот главный в их жизни вопрос. Олимпиада и её сестра Виктория, воспитанные дедом Лики, специалистом по истории Древнего мира, не просто так получили свои имена: отец хотел видеть их на вершине мира, воспитывал в них дух победы. Жизнь жестоко покарала его за эти эксперименты: одна дочь утонула в результате нелепой случайности, другая выросла с осознанием своей исключительности и всесилия мифических жителей Олимпа.

Липа никого не любила по-настоящему, любовь для неё была средством разнообразить свою жизнь и получить очередную порцию поклонения, без которого эта богиня астробиологии чахла и дурнела характером. Олимпиаду бесила мягкость характера названной дочери. Она просто не захотела делить ребёнка с кем-либо другим, с мужчиной, включая своего отца, и всеми силами пыталась воспитать свою точную копию. Даже имя дала созвучно своему.

Тут у неё вышла промашка: клон оказался совсем не с теми способностями, с какими ожидала Олимпиада. Не было у Лики ни обаяния, ни материнской смелости и чувственности, ни тем более способности достигать своей цели, шагая по головам менее успешных, богатых и родовитых.

Лика росла мечтательницей, с детства девочка любила разглядывать ночное небо, задрав голову, пока шею не начинало ломить от напряжения. Мириады сверкающих точек говорили с ней, обещали рассказать маленькой Анжелике все свои секреты, когда придёт её время.

И оно пришло сегодня.

Лика бросила последний взгляд на свою комнату и, сжав в руке сумку, шагнула за порог, где её уже поджидала заплаканная Варя. Соседка старалась крепиться и вымученно улыбалась, пряча покрасневшие глаза. Она собрала вещи ещё вчера вечером и провела оставшееся время с мужем, Варвара вернулась двадцать минут назад притихшей и с потухшим взглядом.