Больше о жизни в мире невидимом - [29]

Наконец он вернулся, но в этот раз не один, а двумя своими друзьями и еще  одним человеком, которого я частенько видел в наших местах. Двое друзей были те, кто сейчас заботится о тебе, Роджер, – монсеньор и Рут.

Оглядываясь назад, я понимаю, что тот визит стал поворотным пунктом. Рут и монсеньор скромно стояли в моей комнате за спиной Эдвина, пока он говорил со мной. Я чувствовал, что мой гнев начинает проходить, а мои глаза невольно обращались к Рут, и тут для меня впервые забрезжил свет, если можно так выразиться.

Присутствие Рут напомнило мне, что у меня есть собственная дочь, с которой я обращался так же отвратительно, как и со всеми остальными. Между Рут и моей дочерью не было внешнего сходства, это было скорее сходство характеров, насколько я могу судить. Однако, что бы то ни было, но я почувствовал себя иначе. Таким образом, вместе с тем, о чем много раз говорил мне Эдвин, это подействовало на меня. После того, как мои посетители ушли, меня охватило страшное одиночество и глубокое раскаяние, такое сильное, что я громко рыдал в отчаянии, моля о возвращении Эдвина, что раньше я с таким презрением отвергал.

Представьте себе мою радость и удивление, когда я увидел Эдвина, направлявшегося к моему дому, почти в то же мгновение, как я зарыдал. Я встретил его в дверях, и я был уже, как он сам вам об этом расскажет, совсем другим человеком.

Первое, что я сделал, это поблагодарил его за скорое возвращение – а ведь я не привык благодарить людей. Затем я извинился за то, что наговорил ему раньше, но он лишь отмахнулся от моих слов с сияющей улыбкой, говорившей о том, как он рад тому, что я, в конце концов, становлюсь другим человеком, нежели тот напыщенный эгоист и мерзавец, каким я прибыл в духовный мир.

Эдвин сел и начал обсуждать со мной пути и возможности выхода из той адской дыры, которая до сих пор была моим домом. Мы наметили план действий. Решения принимал Эдвин, а я полностью доверился ему, и мы договорились, что я еще некоторое время останусь здесь, но он придет по первому моему зову.

После того, как он ушел, я огляделся в своем доме, и каким-то необыкновенным образом он показался мне светлее, чем был раньше. Он, несомненно, стал менее мрачным, а моя одежда выглядела уже не такой поношенной, и от этого открытия я почувствовал себя счастливее.

Я не стану утомлять вас рассказом о тех усилиях, огромных усилиях, которые мне пришлось приложить, чтобы исправить свое прошлое. Это был тяжкий труд, но рядом всегда были мои друзья. Мне не нужно было даже выходить из этой комнаты, чтобы увидеться с ними, по крайней мере, с двумя из них.

Тот я, которого ты видишь, Роджер, отличается от меня прежнего, как небо от земли, но я все еще продолжаю работать и счастлив этим. Что я делаю? То же самое, что делал для меня Эдвин – помогаю таким же, каким был сам. С ними легче столковаться, если ты сам был одним из них», – добавил он с улыбкой.

«Меня утешает только одно, – продолжил он, – на Земле обо мне порядком забыли. Иначе они подумали бы, что я хуже, чем старина Скрудж, и указывали бы на то, что Скрудж, в конце концов, исправился и стал порядочным человеком, а я до конца своих дней так и не раскаялся. Совершеннейшая истина, но они не знают того, что я с тех пор несколько изменил свои взгляды, и они не узнали бы во мне того, кем я был раньше.

И все же однажды они это узнают, и, клянусь, для них это будет большой сюрприз!»

XII. Глупость философов

«Ты можешь сказать, Роджер, что этот мир – скучная имитация земного?» – спросил я нашего юного друга.

«Господи, конечно же, нет. Кто говорит, что это так?»

«Тот джентльмен, которого я имею в виду, кстати, не единственный в своем роде, живет на Земле, и его друзья и еще несколько человек, зарабатывающих на нем деньги, считают его философом. На самом деле он знает чуть-чуть кое о чем, но не стесняется говорить много обо всем. Его друзья и поклонники считают его великим прорицателем и замирают при каждом его слове – я думаю, это правильное выражение. У него всегда род рукой готовые заявления на любую возможную земную тему. Рано или поздно речь заходит и о неземном. Кто-то может спросить его, верит ли он в потусторонний мир, и что он собой представляет. И вот тут начинаются проблемы.

Великий философ – а тех, кто совершенно незаслуженно получил это звание, много – об этом ничего не знает, но это для него не помеха. Он обращается к литературе по этой теме, которую сам не читал, а лишь краем уха о ней слышал. Одна из его самых нелепых мыслей воплощена в вопросе, который я тебе задал: духовный мир является скучной имитацией земного, представляющего собой, по его оценке, несравненно лучшее место для жизни.

Другое его высказывание касается духовных учений, которые время от времени передаются нами на Землю. Ты помнишь библейское высказывание о любви к ближнему, Роджер? Хорошая вещь, правда?»

«Да, я слышал такие проповеди, когда ходил в церковь».

«Я думаю, это было нечасто. Я имею в виде посещения церкви». Роджер с Рут засмеялись. Наш юмор и шутки, может, и не совсем искрометны, но мы и не стремимся к этому. Мы подшучиваем друг над другом так же, как это было на Земле в кругу друзей. И я хочу, чтобы вы знали – в этом мире нам нравится иметь такие дружеские и семейные кружки. Мы сохраняем наши добрые шутки, какими бы незначительными они ни казались. Юмор – неотъемлемая часть нашей жизни, нам нравится вызывать улыбку у наших друзей, а мы, в свою очередь, сами радуемся их шуткам. Иными словами, мы остаемся людьми, хотя земные представления о нас совершенно противоположны. Несомненно, многое из того, о чем я рассказываю, может показаться вам банальной чепухой. На это можно сказать одно – это далеко не такая банальная чепуха, как напыщенные высказывания земных философов на тему потустороннего мира и его обитателей. Что эти господа думают обо всем этом, когда оказываются здесь, это уже совсем другой вопрос.