Больше никаких признаний - [29]

— Такое чувство, что я смотрю ситком, — шепчет Питер.

— Так и есть, — ворчу я.

Мама слишком озабочена происходящим, чтобы стрельнуть в нас взглядом, призывающим успокоиться.

Я по-прежнему не самый большой поклонник маминого парня кино звезды. Он из всего делает спектакль, в отличие от моего папы, который справился бы с этой конкретной ситуацией без прыжков с дивана и разбрасывания еды, даже если бы на кухне и правда был пожар.

После праздников Дирк на несколько недель вернулся в наш городок, и Холли временно переехала в его квартиру в Нью-Хейвене. Это меблированная корпоративная квартира, поэтому там нет ни единой вещи, которую Дирк или Холли выбирали сами, и это делает ее похожей на декорации. По моим соображениям, Дирк должен был жить у нас, но с тех пор, как мама вернулась из поездки в Лос-Анджелес, между ними все странно. Интересно, думает ли она о расставании с ним?

Девушка же может помечтать, да?

Дело в том, что мама — последний человек, который стал бы встречаться с кинозвездой. Ей не нравится быть в центре внимания — думаю, она так и не пришла в себя после премьеры, на которую они ходили с Дирком осенью. Он ждал, что она пройдет с ним по красной дорожке, а она бурно отказывалась прямо перед камерами. В итоге это привлекло к ней еще больше внимания, чем если бы она просто послушалась и прошла по этой чертовой дорожке.

А еще мне интересно, насколько полезен был Дирк в тяжелый период с тем видео. Если честно, даже представить себе не могу, мама не говорит со мной о нем. Может, он прекрасно себя повел, а может, оказался растерянным идиотом — Дирк полон сюрпризов во всех смыслах.

В воздухе определенно висит напряжение, и мама пытается выдать его за беспокойство по поводу снегопада и того, что мы с Холли и Стеф собираемся завтра поехать на поезде в город в гости к Трейси и переночевать у ее тети. Мама не одобряет никого, кто путешествует в снегопад, но чтобы мне помешать, нужно нечто большее, чем снег — если поезд идет, то и я еду.

Я бы сказала, что у нас есть час до того, как мама начнет предлагать остаться дома, чтобы избежать плохих дорог. А если с Дирком и правда все сложно, скорее, даже не час, а тридцать минут.

Она сдвигается на пару сантиметров со своего кресла, когда суматоха на кухне усиливается — возможно, пытается решить: помочь им или оставить их одних, чтобы они вышли из ситуации с достоинством.

— Мам, они нас позовут, если понадобится, — говорит Питер.

Она снова садится нормально.

До нас доносится запах подгорелого мяса вместе с дымным туманом, делающим безликую мебель нечеткой.

Может, просто закажем что-нибудь вегетарианское из «Claire's»? Это рядом, добавляю я под аккомпанемент своего урчащего желудка.

— Дирк на палеодиете,[3] — рассеянно говорит мама.

Я закатываю глаза, глядя на Питера. Она встает и идет по направлению к кухне.

— Дирк? Тебе помочь?

— Нет! Все отлично! — кричит он с фальшивым оживлением, безуспешно скрывая свое бешенство. — Сейчас Холли принесет закуски!

— А как насчет «Naples»? Пицца — это палео-еда? — спрашиваю я, прекрасно зная, что нет.

Мама не обращает на меня внимания.

— Ладно, Дирк, просто держи нас в курсе.

Мы сидим в гостиной больше десять минут, доедая последние оставшиеся, уже скукоженные сосиски в тесте, которые, если подумать, вряд ли относятся к палео-еде. Входит Холли с усталым видом и несет тарелку хуммуса и моркови. Я поднимаю брови, а она просто качает головой и снова скрывается на кухне.

Когда нас, наконец, зовут к столу, наши тарелки уже полны еды. Я вижу, в каких местах Дирк обрезал подгоревшие края мяса. Хотя стоит отдать ему должное — он спас этот ужин. Все выглядит довольно неплохо. Мы с Питером набрасываемся на еду, словно заморенные голодом. Потому что мы такие и есть.

— Итак, Роуз, — весело говорит Дирк, словно последних двадцати минут и не было, — я слышал, у тебя скоро большой концерт?

— Концерт? — спрашиваю я, притворяясь растерянной, но точно зная, что он имеет в виду.

— Выступление, пап. Роуз, Стеф и Анджело играют на фестивале в День Святого Валентина, — объясняет Холли.

— Это большое дело! — слишком громко восклицает он. Здесь явно что-то не то. — Готова?

— Ужин очень хороший, Дирк, — говорю я, не желая обсуждать с ним или с кем-либо еще то, что я так и не практикуюсь и понятия не имею, почему, и что Энджело, похоже, убьет меня еще до выступления.

— Да? Я так рад, — говорит он, лучезарно улыбаясь маме, которая не отводит глаз от тарелки.

Мы с Питером обмениваемся озадаченными взглядами.

Общение сегодня абсолютно неестественное: большая часть разговоров состоит из заверений Дирка с частотой раз в три минуты в том, что еда получилась вкусная, пока мы не переходим к десерту. Я в очередной раз задумываюсь, почему Кал, Трейси и Джейми не приглашены. Дирк четко охарактеризовал этот ужин, как «просто семейный», хотя технически я для него такая же «семья», как Кэл. В этот момент Дирк поднимает свой бокал, и мои нехорошие подозрения подтверждаются.

— Я бы хотел сказать тост, — мы все поднимаем бокалы для шампанского, в которые он НИИЛ газированный сидр. На следующей неделе я возвращаюсь в Лос-Анджелес, и должен признать, что не рад этому. Тяжело там жить без моей семьи. И поэтому…