Глаза Элеанор сузились, и она отодвинулась.
– Я не трусиха. И я не собираюсь отрицать, что нахожу вас физически привлекательным – не сильно, но все-таки. Я собираюсь обратиться с этим вопросом к психологу, как только вернусь в Нью-Йорк.
Лукас рассмеялся. Не ее ли причудливый ум влечет его к себе так же сильно, как ее губы, ноги, полные груди и глаза с поволокой?
– Почему бы не решить все здесь и сейчас? – поинтересовался он.
– Языковой барьер, – нашлась Элеанор. – Ваши психологи, скорее всего, говорят только по-русски.
– У меня есть идея получше.
– У меня тоже. Я прошу вас уйти.
Лукас знал, что он заставит ее нервничать, если подойдет ближе. Он так и сделал, и, в соответствии с его ожиданиями, Элеанор попятилась к стене. Его охватило удовлетворение оттого, что он действует на нее так же, как она действует на него.
Прядь волос выбилась из небрежного узла. Лукас подхватил ее и заправил за ухо. Ему понравилось, какова Элеанор на ощупь. Это также был показатель того, какая кожа у нее между бедер, а кожа Элеанор походила на лепестки роз. Она задрожала, и Лукас увидел, как зеленые и янтарные крапинки в ее глазах заблестели ярче. Он почувствовал ее голод. Тот самый голод, который снедал его самого.
Элеанор посмотрела на Лукаса, и ее маленький розовый язычок увлажнил губы, словно она ждала поцелуя.
Лукас испытал разочарование: как легко все складывается в конечном итоге.
Словно ощутив его колебания, Элеанор взмахнула длинными ресницами, и ее потрясающие глаза встретились с его глазами. Дыхание мужчины вдруг сбилось, а сердце беспорядочно заколотилось в груди.
– Нет, я не стану целовать тебя, – пробормотал он, пытаясь понять, почему его инстинкты кричат об опасности. Как-никак, Элеанор – всего лишь женщина. – Я подожду, пока ты сама меня не поцелуешь.
Она быстро-быстро заморгала, будто находилась под властью каких-то чар. Глаза ее сузились, когда она в полной мере осознала его высокомерие. Элеанор отшатнулась.
– Полегче на поворотах, мистер Кузнецов.
Лукас не сдержался и хмыкнул, а затем рассмеялся. За последние двадцать четыре часа он смеялся больше, чем за несколько последних лет. Может, даже за всю жизнь. Неужели он знает ее недавно? Кажется, что они знакомы вечность.
– Похоже, это обещает быть интересным, – задумчиво произнес он, вдыхая запах ее яблочного шампуня. – Посмотрим, насколько тебя хватит.
Элеанор отошла подальше, стараясь не показать, как сильно он ее разъярил.
– Вы крайне высокого о себе мнения, мистер Кузнецов, – бросила она через плечо.
– Заключим пари?
– Что?
– Пари. Кто кого поцелует первым.
– Вы спятили.
– Это означает «да»?
Лукас был раздражен: Элеанор продолжает упрямиться, когда все очевидно. И вообще, она относится к нему так, словно он ничего собой не представляет. Принцесса и нищий, пришло ему в голову, и он почувствовал, как на подбородке задергалась жилка.
– Это не «да», – отрезала Элеанор.
– Почему?
– Я не участвую в пари.
– Можно попробовать для разнообразия, – пожал он плечами. – Окунись в жизнь.
Слова Лукаса напомнили ей о том, что говорила Лулу. Может, у нее на лбу висит табличка «зануда», которую не видит только она сама?
Элеанор взяла электрочайник и понесла его к раковине, чтобы наполнить водой.
– Я и так прекрасно живу, – заявила она.
Лукас не может предложить ей ничего, что заставило бы ее вступить в эту игру. И уж тем более не сейчас, когда она на него работает, – это верх непрофессионализма. Черт, она уже представляла, как будет разочарована Изабелл.
– Если я поцелую тебя первый, фамилия Харрингтон появится на вывеске отеля.
– Вы серьезно?
– Почему нет?
Она не могла поверить, что Лукас способен предложить такое.
– А что произойдет, если я первая поцелую вас?
– Боишься не справиться, моя красавица?
Последние два слова Лукас произнес по-русски, но она не опустится до того, чтобы спросить у него их значение. Ладно, пусть развлекается, хотя и за ее счет.
Но он пока не знает, что она – достойная соперница. Вода наполнила чайник, потекла по ее руке и намочила рукав блузки. Выругавшись в сторону, Элеанор натянуто улыбнулась.
– Стоит ли упоминать, что после этого мне захочется вас пристрелить?
– Охотно допускаю это. – Лукас улыбнулся и протянул ей полотенце. – Если ты поцелуешь меня первой, моя сладкая Элеанор, ты подаришь мне себя без остатка.
От звука его голоса в животе у Элеанор все сжалось, а затем он словно превратился в барабан стиральной машины. Она бросила полотенце в раковину и поставила чайник на подставку. Элеанор понимала, что ее назовут сумасшедшей, если она согласится на пари, но разве можно отказываться от возможности поместить фамилию Харрингтон на «Кристальном дворце»?
– Соблазн велик, да? – Лукас обошел ее и включил чайник, что она забыла сделать.
– Соблазном являетесь не вы, – фыркнула она, хотя это скорее была бравада. – Но почему нет? – Элеанор скрестила руки на груди. – Похоже, вы готовы получить нескольких жизненных уроков, мистер Кузнецов. Смирение может стать одним из них.
– Ты кое-что забыла, – промурлыкал он у ее уха, кладя ей на ладонь ключи от квартиры.
Негодяй!
Элеанор чуть не закричала, когда Лукас вышел из квартиры с таким видом, словно ему принадлежит весь мир и она в придачу.
