Больше не промахнусь! - [11]

О, а вот это хорошо: трое отщепенцев из контроля качества тоже здесь. Сидят в стороне. Дебле и Нотело тихо переговариваются, как заговорщики. Дебле делает знак, чтобы я подошла. В руках у него толстая папка, но не та загадочная синяя.

– Мари, будьте лапочкой, раздайте это всем и ручки тоже.

Он протягивает мне пачку листков, а Нотело – пакет с ручками. Дебле добавляет:

– Пока они будут со всем этим разбираться, вы прочитаете вслух вот это пояснение. Старайтесь читать четко, чтобы все вас поняли. Тут разобран каждый пункт. Потом я скажу несколько слов, и мы соберем подписанные документы.

Нотело кивает в такт словам директора. Когда я вижу, как он качает головой, сразу вспоминаю собачку, которая стояла у заднего стекла в маминой машине. И как после этого относиться к нему всерьез? Дебле подталкивает меня к моим коллегам и тихо говорит:

– Ваш выход. Вы лапочка, и я уверен, что у вас все прекрасно получится.

Если он еще хоть раз назовет меня лапочкой, душечкой или дорогушей, я швырну ему документы в лицо.

Все передают друг другу листки, каждый берет себе один скрепленный экземпляр, а остальное передает дальше. Я заметила, что Патрис стянул из пакета лишнюю ручку. Лионель из дизайн-студии сидит рядом со стажером. Петула крутит руками, чтобы размять запястья. Валери уставилась на потолок. Все, кроме нее, уже открыли сброшюрованные материалы и спрашивают себя, почему вдруг сегодня на повестке дня поправки к нашим договорам. В зале царит атмосфера недоумения и растерянности.

Все получили материалы и перешептываются, а я пробежала глазами листок, который дал мне Дебле. Если я правильно поняла, речь идет о том, что отныне мы обязаны беспрекословно выполнять все распоряжения руководства, в противном случае нам грозит увольнение, а в трудовой книжке будет сделана запись о том, что мы совершили серьезное нарушение; кроме того, мы обязуемся не разглашать (устно или письменно) информацию любого свойства, полученную нами во время работы. Мы соглашаемся с тем, что нас в любой момент могут перевести на другую должность или даже в другой офис, если в этом будет производственная необходимость. Нас также уведомляют, что заработная плата может быть заморожена в любой момент, если этого потребуют нужды предприятия… И еще две страницы в том же духе. От этого просто разит мошенничеством. Я даже не уверена, что все это законно. Дебле и Нотело оглядывают собравшихся, наблюдают за реакцией. Они анализируют мельчайшие проявления подозрительности, запоминают недовольных. Александр из службы контроля криво усмехается и что-то шепчет своим коллегам. Все трое закрывают брошюры и кладут себе на колени. Коммерческий директор (темная рубашка, идеально подобранный галстук) громко спрашивает, означает ли заморозка зарплат отмену премий. Напряжение в зале нарастает, и Дебле говорит:

– Друзья мои, не волнуйтесь! Мадемуазель Лавинь вам все объяснит.

Он делает мне знак:

– Мари, вам слово.

Я снова вчитываюсь в то, что написано на листке, который он мне подсунул. У меня крепнет чувство, что Дебле меня подставляет, превращая в невольную сообщницу своих махинаций, а в итоге я стану такой же жертвой, как и все остальные. В документе, который он требует немедленно подписать (я успела только пробежать его глазами по диагонали), говорится о защите прав дирекции в ущерб нашим интересам. Господин Мемнек в гробу бы перевернулся, если бы он умер, конечно. Но он на пенсии, живет на юге и перевернуться может только в шезлонге. Скрепя сердце я начинаю читать:

– Мы собрались сегодня, чтобы подписать этот важный документ. При его составлении были учтены интересы всех сторон, и это позволит нашему предприятию развиваться, сохраняя все приобретенные…

Я делаю паузу. Я не смогу это прочитать. Нет, не смогу. Поднимаю глаза на коллег. Все смотрят на меня и внимательно слушают. Читать им этот бред выше моих сил. Мне хочется закричать: «Не подписывайте это!»

– Продолжайте, Мари! – подгоняет меня Дебле. – Не будем попусту тратить время, всем уже пора возвращаться к работе.

Нотело кивает, как пластмассовая собачка, которая вряд ли выживет в надвигающейся катастрофе. Я спрашиваю:

– А почему вы сами не прочтете то, что написали?

Дебле возмущенно отвечает:

– Потому что это ваша работа – заниматься персоналом, а именно это сейчас и требуется. Так что будьте милочкой…

– Я не милочка! И не лапочка! И мне очень не нравится, когда на меня давят! Почему вы не раздали эти материалы до собрания? Мы бы успели прочитать и обдумать, у нас бы возникли вопросы. Почему нас всех согнали сюда и заставляют что-то подписывать, не оставляя никакого выбора? И раз уж вы мне напомнили, что моя работа – заботиться о сотрудниках, я скажу, что думаю обо всем этом: то, что вы делаете, в высшей степени подозрительно!

Шепот в зале подтверждает, что многие со мной согласны. Нотело в панике, он чувствует, что ситуация выходит из-под контроля. Если бы это был фантастический фильм, то он со своим отвратительным повелителем Дебле, который собирался поработить планету Дормекс, уже мчались бы к спасательной капсуле, чтобы затеряться в космосе. Но тут они могут сбежать только через окно в туалете…