Больше, чем страх - [20]

— А я не люблю, когда меня грозят зарезать, — улыбнувшись, отпарировал я.

— Дружище, я же пошутил, — с усилием проглотив подступивший к горлу комок, выдавил Санчес.

— Не сомневаюсь, — сказал я и протянул ему банкнот в пятьсот песо. — Спасибо. Знаешь, мне не хотелось бы встречаться ни с этим малым, ни с его дружками. Как мне выбраться отсюда незамеченным?

Санчес взял деньги, выглянул в слабо освещенный коридор и, махнув мне рукой, вышел из боксерской. Я последовал за ним. Остановившись у одной из многочисленных дверей, он открыл ее и выпустил меня наружу. Я оказался на улице, параллельной улице Камелии.

Миновав четыре квартала, я поймал машину и сказал таксисту, куда ехать. Вскоре мы проехали мимо светившегося яркими окнами здания «Фронтон-Мексике», рядом с которым были припаркованы автомобили любителей поиграть в азартные игры. Я попросил водителя снизить скорость и стал следить за нумерацией домов. Увидев нужный мне номер, я велел таксисту остановиться, расплатился с ним и, выйдя из машины, оказался у старинного особняка. Это было двухэтажное каменное здание, облицованное мрамором, с фронтоном, украшенным причудливыми завитками и декоративными металлическими решетками. Выглядело оно так, словно его перевезли из Испании лет двести тому назад. Его французские окна на втором этаже выходили на небольшие балконы или, как их здесь называют, terrazas. Особняк располагался немного в глубине, и от тротуара его отделяла небольшая зеленая лужайка шириной в двадцать футов. Проверив, на месте ли мой револьвер, я подошел к огромной резной деревянной двери и попытался найти кнопку звонка или шнур колокольчика. Но ни того, ни другого на ней не было. Зато я обнаружил массивное дверное кольцо из бронзы, выполненное в виде головы льва. Им я и постучал по двери. Нервы мои были напряжены. Несмотря на то что по долгу службы мне доводилось бывать в самых разных злачных местах, тем не менее, я чувствовал себя немного растерянным: я уже забыл, когда в последний раз бывал в публичном доме.

Глава 6

Ни шагов, ни даже малейшего шума за дверью я так и не услышал, но тем не менее она вскоре приоткрылась, и в узкой щели показалось темное морщинистое лицо седовласого коротышки. Его глаза настороженно поглядывали на меня. Нижняя губа у старика отвисала на полдюйма, оголяя при этом ряд потемневших зубов.

— Хэлло, — сказал я ему. — Мой приятель дал ваш адрес. Хм... По-английски говорите? Habia ingles?[7]

Старик помотал головой, но внутрь пройти меня не пригласил. Я взглянул на свои часы: было немногим больше половины десятого, а Санчес предупредил, что бордель сегодня закрывается в десять. Так что обслужить еще одного клиента у них время было. Ну и клиент, подумал я, и издал нечто вроде стона. Любым способом я должен был проникнуть в этот публичный дом. Я зловеще улыбнулся походившему на евнуха старику. А может быть, он и был евнухом?

— Как насчет девочек? — спросил я. — Muchachas, muchachitas[8]. Жен-щи-ны.

Коротышка втянул в рот нижнюю губу, пососал ее, затем отпустил и выжидающе уставился на меня. Я вытащил из кармана бумажник. Теперь старик внимательно следил за каждым моим движением. Получив десять песо, он, рьяно закивав, наконец-то пригласил меня войти. Итак, я оказался внутри.

Интерьер борделя был выполнен в испанском стиле: половину холла до самых плинтусов устилал толстый ковер, а две его стены украшали яркие гобелены. На второй этаж вела мраморная лестница с изогнутым маршем с литыми чугунными перилами. Старик знаком дал понять, чтобы я подождал, и скрылся за дверью справа. Я огляделся, стараясь запомнить планировку холла. В голову полезли тревожные мысли о докторе Баффингтоне и его дочери, но тут в двери, за которой исчез «евнух», показалась высокая, убеленная сединами женщина и поманила меня рукой.

Я подошел к ней, мы немного поболтали по-испански. В основном, конечно, говорила она. Среди множества незнакомых слов я сначала уловил «cien pessos» и протянул ей сотенный банкнот. Затем я услышал, как она произнесла «a las dies», и, поняв это как «десять часов», то есть время, до которого могу оставаться в бор деле, с готовностью ответил:

— Si.

Женщина улыбнулась и удалилась. Не прошло и тридцати секунд, как в холле появилась девушка лет двадцати, крошечная, с миловидным личиком. Не иначе как моя, подумал я. Ростом она была чуть более пяти футов, то есть по меньшей мере на целый фут ниже меня. Несмотря на округлую, словно дорога в Акапулько, рельефность ее фигуры, пышечкой ее нельзя было назвать, однако в Штатах работу манекенщицы она никогда бы не получила. Но это меня, естественно, в данный момент мало тревожило. Атласный халат зеленого цвета плотно облегал ее фигуру, на ногах — туфли-лодочки на высоких каблуках. У нее были, как у большинства мексиканок, густые черные волосы и карие жгучие глаза.

Мило улыбаясь и тихо воркуя, девушка подошла ко мне, взяла меня за руки и потянула за собой в боковую дверь. Пройдя по длинному узкому коридору, мы вошли в небольшую комнатку, на полу которой лежал зеленый ковер, а на окнах висели шторы того же цвета. Здесь стояли туалетный столик, заваленный женской одеждой, стул и конечно же кровать.