Больше чем скандал - [36]

Урия Данн пожал плечами и отхлебнул из стакана.

– Я подозреваю, что она могла поступить так из-за меня.

– Не понимаю.

– Конечно не понимаешь. В отличие от тебя, Кэтрин волнует то, о чем ты даже не задумываешься, Маркус – Их глаза встретились, и в глубине души Маркуса что-то дрогнуло. – Я не знаю, что бы со мной было, если бы тебя искалечили. Или убили.

После его слов в комнате воцарилась гробовая тишина. Маркус в смущении отвел глаза и уставился на огонь в камине. Данн-старший подался вперед.

– Ты мое продолжение, Маркус. Моя плоть и кровь. И мысль о том, что с тобой может…

В голове Маркуса зазвучали предостерегающие голоса. Он не мог вынести подобного проявления отцовских чувств. Это было… слишком.

– Однако мне ничего не грозило. – Маркус понимал, что не должен говорить сейчас в столь легкомысленном тоне, но не сдержался. Иначе в следующий момент отец попытался бы его обнять.

«А это было бы куда хуже, чем та неловкость, которую я испытывал на приемах генерала Куотермейна», – подумал Маркус с содроганием. – Я был вполне способен сам о себе позаботиться.

– Однако Кэтрин думата по-другому. – Урия Данн устало потер виски. Его взгляд, устремленный на кровать, стал виноватым. – Вероятно, мне следовало быть с Кэтрин осмотрительнее. Нужно было занять ее работой, как-то отвлечь. Но у меня было столько дел…

Последнее заявление заинтересовало Маркуса.

– Но ведь вы не заседали в Совете…

– Нет, это были совсем другие дела, – Данн-старший посмотрел в сторону. – Частного характера…

Эти слова отца прозвучали для Маркуса укором: Урия Данн не намеревался посвящать блудного сына в подробности своей жизни.

– Возможно, когда-нибудь я смогу рассказать тебе об этом, – прибавил отец, и настроение Маркуса немного улучшилось.

– Я тоже мог бы обращаться с ней более осмотрительно, – признался Маркус. «Может быть, стоит рассказать ей об истинной причине моего возвращения в Лондон», – подумал он, припоминая все подробности вчерашнего дня. – Но, так или иначе, вы правы, сэр. Кэт проявила ужасное упрямство.

Черты лица Данна-старшего смягчились.

– Проявила упрямство? – Кажется, отец с трудом сдерживал улыбку. – Проявила ужасное упрямство?

Губы Маркуса невольно дрогнули, он потер щеку.

– Это было очень глупо.

Данн-старший кивнул:

– Так же глупо, как дверь-банка.

Маркус хорошо помнил эту историю. Ему тогда было всего шесть лет, однако он был чрезвычайно упорен. Весь вечер они с отцом спорили по поводу того, может ли дверь бьть банкой. Отец терпеливо демонстрировал сыну словарь. Маркус прочел все определения, а наутро пришел и разрисовал дверь отцовского кабинета.

– Видите? – заявил он, указывая на свое творение. – Вот теперь дверь может быть банкой. – В центре массивной двери, ведущей в кабинет отца, он изобразил большую белую банку с джемом.

Тогда его отец расхохотался. Это был заразительный смех, чудесно отозвавшийся в глубинах его души. Сейчас он совершенно изгладился из памяти Маркуса.

Урия Данн с улыбкой вздохнул:

– Я получил урок, который никогда не забуду.

– Вы тогда поняли, что у детей есть своя особенная логика, куда более последовательная, чем логика взрослых.

– Совершенно верно. Понимание этого очень помогало мне на протяжении многих лет.

– Вы долгое время не разрешали стирать с двери тот рисунок, – проговорил Маркус, вспоминая о том, какая гордость охватывала его всякий раз, когда он входил в кабинет с разрисованной дверью.

– До тех пор, пока рисунок совсем не исцарапался и стал практически незаметен.

Маркус кивнул, удивившись тому, что это воспоминание доставило ему такое удовольствие. Его глаза встретились с глазами отца, и на минуту между ними возникло что-то общее. Почувствовав внезапный прилив сыновьей любви, такой нежданной и чуждой для него, Маркус вздрогнул и отвел взгляд.

Кэт застонала.

Маркус вскочил со стула и подошел к кровати.

– Боюсь, мы ее тревожим.

Урия Данн тоже встал.

– Так или иначе, но мне нужно идти. Без помощи Кэтрин дел в приюте будет невпроворот.

Маркус пропустил последние слова мимо ушей.

– Я очень огорчен произошедшим, сэр. – Он понимал, что извиняется не только за доставленные отцу тревоги.

– Кое-что не поддается контролю, Маркус. Например, решимость Кэтрин, – ухмыльнулся Данн-старший. – Мне нужно будет придумать, как объяснить сотрудникам приюта внезапное ее исчезновение.

– Может быть, стоит сказать, что она навешает больную подругу. – предложил Маркус.

Урия Данн кивнул.

– Думаю, это подойдет. – Водрузив на голову шляпу, он взял трость. – Хорошенько заботься о ней, Маркус. Она особенная.

– Кажется, я начинаю понимать это, сэр.

Глава 14

Кэтрин проснулась от соблазнительных запахов масла и меда. Ее пустой желудок заурчал. Она услышала, как кто-то приближается к ней по застланному ковром полу, и открыла глаза.

– Полагаю, это вернет вас к жизни, – весело произнес Маркус, устанавливая на столике возле кровати поднос с кружкой и двумя дымящимися мисками.

Его темные волосы были перехвачены сзади тонким кожаным шнуром. Он был одет в простую белую рубашку и облегающие коричневые панталоны.

В голове у Кэтрин все еще мелькали какие-то смутные образы, и она с трудом различала сон и реальность. Однако сегодня девушка чувствовала себя значительно лучше, чем накануне.