Больше, чем любовница - [82]

– Значит, – сказал он, – если вы нарушите волю отца, все перейдет к самому графу.

– Да.

– Ну что же, пусть забирает все ваше имущество, Я богат, могу взять жену и без приданого.

– Думаю, если меня обвинят в убийстве, наследства я все равно лишусь. Возможно, меня даже повесят. Но я буду бороться изо всех сил за то, что считаю своим. И я ни за кого не выйду замуж, что бы ни случилось, – ни за Чарлза, ни за вас, пока мне не исполнится двадцать пять. Тогда я буду свободна. К этому времени я могу умереть или быть заживо похороненной в тюрьме или на каторге. Но остается вероятность того, что к двадцати пяти я стану свободна. И я не стану ничьей рабой или женой, что в данном случае одно и то же. И уж конечно, не стану вашей рабыней.

Он молча смотрел на нее. Она не отводила глаз. Немногие могли выдержать его взгляд – она была из числа этих немногих. Гордая посадка головы, губы упрямо поджаты, а взгляд казался стальным.

– Как я мог не разглядеть этого раньше, – проговорил он скорее для себя, чем для нее, – холодную пустоту, которая поселилась у вас в сердце. Холодная пустота. В постели вы можете быть страстной, но это другое. Это не затрагивает сердца. У вас редкая способность располагать людей к откровенности. Вы умело изображаете симпатию и сочувствие. Вы вбираете в себя чужое тепло, как существо, греющее себя кровью своих жертв. Можно даже не заметить, что вы ничего не даете взамен, Джейн Инглби. Незаконнорожденная дочь некоего джентльмена, воспитанная в образцовом приюте. Все, что вы дали мне, – ложь. И еще ваше тело сирены. Я устал с вами спорить. Мне нужно успеть нанести несколько визитов, но я вернусь. Оставайтесь здесь, пока я не приду.

– Я обидела вас, – сказала она, вставая. – Радуйтесь же, что вы отомстили. Если раньше у меня было сердце, то теперь там действительно пустота. Холодная пустота, как вы изволили сказать. Я отдавала всю себя, потому что чувствовала, как вам это нужно. Мне так и не удалось достучаться до вас, получить от вас ответное тепло, дождаться, чтобы вы подарили мне свое сочувствие и понимание. Вашу дружбу. Не было времени – всего неделя, которая так внезапно закончилась вчера. Идите. Я тоже устала. Я хочу побыть одна. Вы чувствуете, что вас предали ваша светлость? Что ж, я чувствую то же самое.

На этот раз он не стал ее останавливать. Герцог смотрел, как она выходит из комнаты. Сам же не спешил уходить.

Сердце его болело.

А ведь он думал, что у него вовсе нет сердца.

Ей нельзя доверять. Он не станет ей доверять. Повторения не будет.

Предал ли он ее? И что же все-таки она дала ему? Было ли это сочувствием, дружбой или… любовью?

Джейн.

Леди Сара Иллингсуорт.

О, Джейн!

Только в нескольких кварталах от дома он вспомнил, что велел ей оставаться на месте и ждать его прихода. Но она была не из тех, кто подчиняется приказам. Надо было заставить ее дать ему слово. Черт возьми, как он об этом не подумал!

Но не уйдет же она из дома сейчас. Разумеется, она дождется его.

Он не стал возвращаться.

* * *

Леди Уэбб была немало удивлена, когда дворецкий принес ей визитную карточку Трешема и передал его просьбу уделить ему несколько минут, но к тому времени, когда дворецкий открыл перед ним дверь, она уже собралась с духом и не выказала ни малейших признаков удивления. Встала из-за секретера, за которым писала письма, и с улыбкой приветствовала визитера.

Герцог весьма почтительно поклонился, поблагодарив хозяйку дома за то, что она согласилась его принять.

Элегантная леди Уэбб, вдова сорока лет, не принадлежала к числу его близких знакомых. Она вращалась в великосветских кругах и внушала ему уважение.

– Присядьте, – попросила леди Уэбб, указав на кресло рядом с кушеткой, на которую села сама, – и поведайте, что вас привело ко мне.

– Полагаю, – сказал он, сев в кресло, – что вы знакомы с Сарой Иллингсуорт, миледи.

Леди Уэбб теперь куда внимательнее посмотрела на своего гостя.

– Она – моя крестная дочь. Вы что-нибудь о ней знаете?

– Она три недели прожила в Дадли-Хаусе в качестве моей сиделки, когда мне прострелили ногу… э… на дуэли. Ей случилось проходить по аллее в Гайд-парке, когда это произошло. Она спешила в шляпную мастерскую, где трудилась. Разумеется, она скрывалась под чужим именем.

Леди Уэбб сидела очень прямо. И очень тихо.

– Сейчас она в Дадли-Хаусе?

– Нет, миледи. – Он испытывал смущение, чувство, ему доселе почти незнакомое. – Я не знал ее настоящего имени, пока сыщик с Боу-стрит не пришел вчера поговорить со мной. Я знал ее как мисс Джейн Инглби.

– А, Джейн, – сказала миссис Уэбб. – Этим именем ее называли родители. Ее второе имя.

Глупо было так радоваться, но ему стало на удивление хорошо при мысли, что она действительно Джейн и не лгала ему хотя бы в этом.

– Я нанял ее в качестве обслуги, не зная, что она леди, и вы должны меня понять. К тому же она находилась у меня временно.

Леди Уэбб покачала головой и вздохнула:

– И вы, конечно, не знаете, куда она направилась, когда вы ее рассчитали. Вот и я не знаю, где ее искать. Вы за этим ко мне пришли, потому что возмущены обманом – дали приют преступнице? Если бы я знала, где она, Трешем, я бы вам не сказала. Ни вам, ни графу Дербери.