Больше, чем любовница - [25]

– Вы, похоже, немало обо мне знаете, – насмешливо улыбнулся Трешем.

– Чтобы не знать об этом, надо быть абсолютно глухой, К тому же вы с презрением смотрите на всех, кто стоит ниже вас на социальной лестнице, а ведь таких большинство, и все они, по вашему мнению, рождены лишь для того, чтобы прислуживать вам.

– И они не заслуживают даже того, чтобы им говорили «спасибо», – с готовностью подхватил Джоселин.

– Вы привыкли заключать самые вздорные и рискованные пари, но при этом вам нисколько не жаль Фердинанда, вашего брата, который вполне может свернуть себе шею из-за глупого спора.

– Фердинанду ничего не грозит. Он такой же, как я, и шея у него крепкая.

– Вы хотите лишь одного – чтобы он выиграл гонки. Чем он рискует – вас не интересует. Хотя могу предположить: вы бы и сами с удовольствием приняли участие в гонках, рискуя свернуть себе шею.

– Нет смысла затевать гонку, если не надеешься победить, мисс Инглби. Хотя считаю, что не следует терять достоинства в случае проигрыша. Значит, вы решили меня отчитать? Захотели поучить меня хорошим манерам?

– Не мне вас учить, ваша светлость. Я просто высказываю свои мысли.

– Вы обо мне не слишком высокого мнения.

– Но вас мое мнение абсолютно не интересует, – заметила Джейн.

– И не только ваше, – снова рассмеялся Джоселин. – Впрочем, так было не всегда. Мой отец внес свою лепту в воспитание джентльмена и, так сказать, поставил точку. Я стал именно таким, каким он хотел меня видеть. Возможно, мисс Инглби, вам даже повезло, что вы выросли без отца и без матери.

– Ваши родители, должно быть, очень любили вас.

– Любили? – со смехом воскликнул Джоселин. – Боюсь, вы идеализируете это понятие, поскольку не имели счастья насладиться родительской любовью. Вы не знаете, что обычно под этим подразумевается. Если любовь – это когда полностью посвящаешь себя другому человеку, то, должен сказать, такого чувства просто нет в природе. Если же любовь – проявление эгоизма, если объект твоей любви должен обеспечивать тебе ощущение комфорта, то, пожалуй, она существует. Но зависимость – это не любовь. Похоть – тоже не любовь, хотя иногда она является вполне подходящей заменой.

– Я сочувствую вам, – тихо проговорила Джейн. Джоселин поднес к глазам лорнет, но девушка спокойно встретила его взгляд – надменность герцога нисколько ее не смутила. А ведь все женщины вели себя в подобном случае совершенно иначе: одни начинали прихорашиваться, другие смущались. Все, но только не Джейн.

Опустив лорнет, герцог проговорил:

– Мои родители были прекрасной парой. Я никогда не слышал, чтобы родители ссорились. Они произвели на свет троих детей, что является очевидным свидетельством их взаимного чувства.

– Но в таком случае вы опровергаете свою теорию, – заметила Джейн.

– Возможно, все обстояло именно так потому, что они встречались всего лишь раз в году, да и то на несколько минут. Как только отец приезжал в Актон-Парк, мать уезжала в Лондон. А когда она возвращалась, он уезжал. Это соглашение выполнялось неукоснительно.

Дети же, не знавшие, что можно жить и по-другому, принимали такой семейный союз как должное и считали подобную жизнь совершенно естественной.

Джейн промолчала, и герцог продолжал:

– К тому же они умели хранить секреты. Впрочем, любая семейная пара, если она дорожит своим браком, поступает точно так же. В Актоне совершенно ничего не знали о любовных похождениях моей матушки. Я даже не догадывался о том, что у нее есть любовники, пока в шестнадцать лет не приехал в Лондон. К счастью, лицом и статью я пошел в отца. То же самое можно сказать об Ангелине и Фердинанде. Этот факт отчасти избавляет от подозрений, что кто-то из нас – бастард, не так ли?

Рассказывая о своих родителях, Джоселин пристально смотрел на девушку. Откуда у нее такая редкая фамилия? Обычно в приютах все Смиты или Джонсы. Но может быть, в дорогих приютах детям дают фамилии позаковыристее?

– Вы правы, – кивнула Джейн. – Я вам сочувствую. Вероятно, вы очень переживали, когда, приехав в Лондон, узнали правду об отношениях своих родителей. Должно быть, вы испытали настоящее потрясение. Но я осмелюсь предположить, что ваша мать вас любила.

– Если число и стоимость привезенных из Лондона подарков можно считать мерилом любви, то да, она обожала всех нас. Что же касается моего отца, то ему, чтобы наслаждаться жизнью, можно было и не уезжать в Лондон. В дальнем уголке Актон-Парка находился небольшой, но весьма живописный коттедж. Да, Джейн, весьма живописный… За коттеджем был разбит сад, за садом среди зеленых холмов петляла река. В течение нескольких лет в этом домике жила какая-то дальняя родственница, женщина весьма обаятельная и даже красивая. Я не догадывался о том, кто она такая на самом деле. Не догадывался, пока мне не исполнилось шестнадцать.

Джоселин давно собирался снести этот коттедж, но так и не снес. Сейчас там никто не жил, и герцог тщательно следил за тем, чтобы на содержание домика не было потрачено ни фартинга – так он и сам со временем развалится.

– Я очень сожалею, – в смущении пробормотала Джейн: казалось, ей было стыдно за бестактное поведение отца Трешема.