Больше, чем игра - [16]

У Марка Анатольевича Копаева не было никаких особенных талантов за исключением одного — он всегда точно знал, чего хочет, и он был достаточно терпеливым и упорным (настырным, сказали бы некоторое) чтобы добиваться желаемого. Копаев начал трудную и кропотливую работу по сбору и отсортировыванию информации по убийствам и ранениям с применением холодного оружия. Он стал составлять собственную картотеку, руководствуясь вполне определенными критериями. Так, например, Копаев не стал включать в свой архив смерти убийство в дачном поселке, когда жертве раскроили череп топором, и окровавленное орудие убийства было найдено на месте преступления. Но он включил в картотеку с виду похожее убийство — жертве также раскроили череп, однако орудие убийства не было обнаружено, вдобавок на левом предплечье жертвы были замечены свежие, полученные непосредственно перед смертью кровоподтеки. Копаев, дав волю фантазии, вообразил себе картину произошедшего, согласующуюся с его теорией: двое сражались тяжелыми мечами, прикрываясь щитами от ударов противника, и один другого победил-таки, забрал трофеи и ушел.

Естесвенно, все свои изыскания Копаев держал в строжайшем секрете ото всех. Он понимал, что уже зашел достаточно далеко по дороге из желтого кирпича, дороге, ведущей в сторону от обычной жизни, и если его затея, не дай бог, раскроется — психушки не миновать. Но он уже не мог остановиться.

Составив картотеку из жертв, павших от холодной стали, Копаев продолжил сбор информации. Он стал потихоньку выяснять круг общения погибших: родственники, знакомые, коллеги; кто с кем и как. Когда Копаев принялся сопоставлять накопленные данные, ему открылась одна весьма любопытная особенность — по кругу знакомств жертвы достаточно четко сводились в семь групп. Вот так, скажи мне, кто твой друг…Некоторые из погибших действительно имели криминальные связи, чем вроде бы подтверждались слухи о новом способе бандитских разборок. Но были и такие, кто перед законом был чист как младенец — например, преподаватель английского языка из политеха или хирург из Соловьевской больницы.

Поделить жертв дуэлей на группы было только половиной дела, даже меньшей частью дела. Сложнее было определиться со знакомыми погибших — кто в курсе, а кто нет. Вот возьмем хотя бы гражданина Рыжова В.И., 1960 года рождения, работавшего экспедитором в ТОО Книжная лавка и являвшегося соучредителем данного предприятия. Допустим, его действительно пронзили шпагой на дуэли. Кто это сделал? Другой же соучредитель и совладелец ТОО Книжная лавка Третьяков А.Б.? У него железное алиби. Но это ладно, нет ничего сомнительнее хорошего крепкого алиби. Впрочем, Третьяков А.Б. действительно мог ничего не знать о теневой стороне жизни своего компаньона. И если спросить его о дуэлях напрямик, что он ответит, ничего о них не зная? А если у него есть свои скелеты в шкафу, то он тем более ничего не скажет. Спрашивай не спрашивай — результат один и тот же. Как же тогда отделить козлищ от агнцев? Как?

Среди многих имен, занесенных в картотеку, было одно, особенно привлекавшее внимание Копаева — Ерофеев Виктор Борисович, тренер секции фехтования при спорткомплексе моторного завода. С некоторых пор тренер Ерофеев учил управляться со шпагой любого, кто имел для этого желание и средства. И Копаев пошел в ученики к учителю фехтования; он рассчитывал, что позанимается у Ерофеева немножко, вызовет как-нибудь на душевный разговор и быстренько выяснит все, что нужно.

Не тут-то было.

Ерофеев оказался несловоохотливым собеседником и строгим учителем. По поводу тайных меченосцев Копаеву ничего выведать не удалось, разве только то, что некоторые из проходящих в артотеке по списку жертв наведывались к Ерофееву брать уроки, но долго не выдерживали (наверное, потому и погибли). А Копаев фехтованем увлекся и научился довольно сносно владеть шпагой. Кажется, именно тогда у него возникла мысль о присоединении к одной из наиболее влиятельных групп тайных меченосцев, членами коей являлись некоторые очень значительные и влиятельные в городе люди. (Копаев подозревал, что даже уважаемый мэр Вершинин имеет к этому самое непосредственное отношение.) С наставником Ерофеевым Копаев говорить на эту тему не решился. Оставался еще один человек, более-менее знакомый, на которого Копаев и пытался воздействовать, — старший эксперт-криминалист Воронин. Насчет Воронина Копаев был почти уверен, но только почти, и поэтому он остерегался говорить в открытую, только намеками. Воронин же как будто не понимал, о чем идет речь, или просто старательно делал вид, что не понимает. Это продолжалось уже довольно долго, но Копаев был терпелив, он умел добиваться своего.

Знал бы он, чего добивается!..

5

Дворжецкий ждал. Он стоял на улице, небрежно облокотившись на кирпичную, нештукатуренную и некрашенную стену морга и смолил свой любимый Беломорканал. У него было странное пристрастие к дешевому куреву — как и у значительной части медиков. Но его клиенты не возражали против папирос, им было все равно. Ведь Дворжецкий был не врачом, он был патологоанатомом.

Вечер был тихий, звездный; щербатая рожица Луны улыбалась во всю свою щербатую ширь. Было слышно, как зло зудели голодные комары, но близко не подлетали — видно, папиросный дым их отпугивал. Не все вред от табака, есть и польза.