Большая земля - [17]

— С удовольствием. Я пока разожгу огонь в камине.

Эмилия ушла на кухню, и Осборн слышал, как она гремела чашками и ставила чайник на плиту. Чэд зажег бумагу и лучины, сверху подсыпал угля.

Когда Эмилия вошла в комнату, держа в руках поднос с кофейником, Осборн рассматривал фотографию, стоявшую на полочке рядом с книгами. На него смотрела юная большеглазая Эмилия, а рядом с нею, опершись на плечо, стоял бородатый мужчина солидного вида. «Лет сорока», — подумал Осборн.

— Это Харви Бишоп, — подошла Эмилия. — Он дружил с моим отцом. Когда папа умер, я осталась сиротой и без пенни в кармане. Отец был проповедником и в жизни совсем непрактичным человеком. Мне исполнилось семнадцать, когда из торговой поездки вернулся Харви Бишоп. Он знал, в каком я оказалась положении. Бишоп был честный человек: он понимал, что намного старше меня и думал, что я ни за что не полюблю его. Я никогда не жалела о случившемся.

Эмилия усадила Осборна за стол и налила кофе.

Тишину нарушал лишь ход часов. Чэд отставил чашку и показал на лежавшие рядом счетные книги.

— Если хотите, я могу помочь Вам разобраться в бумагах. Кое-что смыслю в этих делах.

— А я — нет, — пожаловалась Эмилия. — Муж не посвящал меня в дела.

Осборн подвинул к себе одну из книг.

— Можно?

— Конечно. — И торопливо добавила: — Но не думайте, что я заставляю Вас отрабатывать свой кофе.

Он улыбнулся и раскрыл гроссбух. С первого взгляда стало ясно, что Харви Бишоп вел записи от случая к случаю: невозможно было разобрать расползавшиеся строчки и наспех сделанные вычисления. Последние страницы являли собой противоположную картину: записи уже делала Эмилия.

Осборн закрыл книгу и отложил в сторону.

— Нужно время, чтобы разобраться. Думаю, что смогу объяснить, как правильно делать записи и прочее.

— Конечно. Я заплачу Вам.

— Я и так хорошо получаю. После поездки в Даллас у меня будет свободное время. Если вы подождете, тогда и займемся.

— Спасибо вам, Чэд.

Они замолчали. Осборн допил кофе, потом спросил:

— Вы хотите здесь остаться жить?

— Честно говоря, не знаю. Правда, мне нравится Каньон Сити. Постоянные мысли о делах поддерживают меня.

— Понимаю. Но кое-что нужно делать уже сейчас.

— Что именно?

— Во-первых, банк, где деньги были бы в большей безопасности, чем в сейфах дома.

Эмилия внимательно слушала его.

— Затем — хорошая дорога и регулярное сообщение.

— Думаю, что это можно устроить, — ответила она. — Чэд! Я хочу, чтобы вы поговорили с деловыми людьми города: Фрэдом Кинсманом, Мак-Веем. Их, наверное, заинтересуют Ваши предложения. Вы согласны?

— Конечно. В любое время.

Он быстро поднялся из-за стола и взял шляпу.

— Я пойду, Том сказал, что мы выезжаем рано утром. Еще раз спасибо за кофе. И… аккуратно ведите записи. Когда я вернусь из Далласа, посмотрю, что там можно исправить.

— Спасибо вам, Чэд. — Она стояла в дверях, когда Осборн спускался по лестнице от дома к дороге. До него донеслось:

— Спокойной ночи. Счастливого пути…

С утра моросил дождь. Мулы тяжело ступали в грязи, караван спустился в ущелье и уже час петлял по бесчисленным поворотам. Том, ехавший впереди, то и дело исчезал за очередным изгибом, только звон колокольчика, подвешенного на шею головного мула, достигал слуха Осборна и Деккера.

Вдруг колокольчик стих. В наступившей тишине Чад натянул поводья и помчался вперед: он услышал дробь лошадиных копыт и дикие гортанные вопли. Осборну они были хорошо знакомы, и он сразу догадался, что произошло.

Сзади вскрикнул Колли Деккер:

— Господи! Они напали на Тома!

Чэд на ходу вытащил револьвер. Странно, но не было слышно выстрелов. Он поскакал по ущелью, все дно которого было усеяно острыми камнями. Один раз лошадь споткнулась, и Осборн едва удержался в седле и в этот момент выскочил из ущелья.

Их было немного, но действовали они со знанием дела. Нападавшие выждали наверху, пока не прошла голова, а потом вылетели из укрытия и атаковали центр. У всех в руках блеснули ножи, в мгновение ока были разрезаны веревки, соединявшие мулов, и, когда подоспел Осборн, они уже быстро вывели наверх животных и скрылись: издалека донеслись ликующие вопли быстро удаляющихся индейцев.

К Осборну подлетел Том Райлэнд. Он опоздал: испуганные мулы сгрудились и закрыли проход в ущелье. Вне себя от ярости Райлэнд неистово размахивал револьвером.

Он ринулся вперед в ущелье: кто-то стремительно уходил прочь от них: эхо от стука копыт донеслось до Чэда. Осборн окликнул Тома, чтобы тот остановился, но Райлэнд не слушал. Оставалось последовать за ним.

Дно ущелья было испещрено углублениями и острыми обломками камней. В одну из ям провалилась лошадь Райлэнда. Осборн едва избежал столкновения с Томом. Он не услышал выстрела, но почувствовал, что лошадь падает, и попытался выскочить из седла. Он вскричал от боли, когда сверху на него навалилась лошадь и ударила его копытом в бок. Осборн боялся, что следующий удар придется по голове, но животное притихло, и он осторожно выглянул. Тотчас сверху прогремел еще один выстрел, Чэд успел заметить, откуда вылетело белое облачко дыма.

Падая, он выронил револьвер, но к седлу была приторочена еще винтовка. Осборну удалось отстегнуть ее и залечь за убитой лошадью. Чэд нащупал в кармане несколько патронов, зарядил винтовку и пять раз подряд нажал спусковой крючок, прицелившись в ту сторону, откуда пыхнуло облачко дыма.