Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках) - [76]
Является врачом-психиатром.
Кроме того, пишет стихи, которых довольно немалое количество людей является ценителями: например, с восторгом расхваливал мне творчество М., будучи у меня как-то раз в гостях, такой далеко не лоховатый в поэзии человек, как Мандрика Ю. (см).
И, конечно, следовало бы не мудрить, да их тут и напечатать — увы! Пертурбации безумной жизни, наличествующие в нашем дому, привели к полному уничтожению летом этого года полностью всего моего архива — рукописей, картинок и проч., и проч., накапливавшихся у меня лет так 15. Двенадцать мешков рваной бумаги было отправлено на помойку! Среди них были и стихи К.Михайлова.
Так что — если кто их мне пришлет, я их напечатаю. Ибо се есть один из фокусов, замысленных в ходе замышлевания сего издания: под видом «энциклопедии» — и притом действительно осуществляя и её — также и издавать литературный альманах со стихами и проч.
27 ноября 1995 года, понедельник, 6.17 вечера: редкий случай за последние уже много месяцев, когда я бодрствую днем. И, возможно, действительно перейду на дневной образ жизни. Что ох было бы хорошо!
Моисеев, Борис
Для того ли Менделеев сзобретал,
для того ли были Чехов и Некрасов,
чтоб пидрилла как хотел, так пидарял?
Чтоб пидрили как хотели пидарасы?
Для того ли Заболоцкий срок тянул,
для того ли был Столыпин дан Рассее,
чтобы как кому хотел, тому и вдул
посеред телеэкрана Моисеев?
Нет, козлы! Совсем не для того!
Кто не пидор, понимает сразу всяк,
Что совсем ведь для другого для чего:
Для того, чтоб был сплошной везде ништяк!
1997. апрель Также см в «Тюменской энциклопедии» статьи Семаковка, Пидарасы, Хайдарыч.
Стихотворение, конечно, отнюдь не является шедевром. Но оно имеет для автора историческую ценность, и вот она в чем. Оно сочинено весной 1997.
Стихов я к тому времени не писал уж около пяти лет: тиражировать всю оставшуюся жизнь однажды найденные приемы и принципы — и чем дальше, тем конечно, все более вяло и уныло — я полагал западлом — я не какой-нибудь Б.Гребенщиков позорный! — а писать как-нибудь по-иному у меня не получалось: инерция выработанной манеры любой замысел после первых трех строк сносила в набитую колею И я тогда решил это дело на фиг прекратить и стал заставлять себя направлять движение внешних импульсов в то, чтобы они текли по руслу прозаического построения, которое я стал упорно осваивать. И пять лет. с лета 1993-го, я исключительно этим и занимался, и написал, прямо скажем разного всякого — до хрена.
В результате к весне 1997 года дела мои обстояли следующим образом все мои прозаические сочинения оказались написанными в таких хитроумных и специфических жанрах, что продавать их каким-либо журналам или издательствам в обозримом будущем не представлялось невозможным никак, меже тем все бывшие до того источники денег иссякли полностью и совсем, и автор этих строк пребывал в состоянии полного отчаяния, описание которого см в сообщ «Знамя» И получалось в очередной раз совершенно верной известная мысль о том, что
И не захочешь романтизма — так жизнь заставит
И получалось так, что жизнь заставляла снова становиться на этот путь романтизма сочинять стихи, пусть и не являющиеся тем, что —, но зато на стихи-то я как раз отлично представлял, как прожить не Гельман какой-нибудь, так Сорос, не Сорос, так какой-нибудь Штутгартский или Амстердамский центр изучения русской литературы выдающемуся русскому поэту пропасть точно не дадут, нужно только почаще появляться пьяному в публичных местах, типа редакций и вернисажей и вопить погромче стихотворение тотального протеста
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй!
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй!
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй!
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй!
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй
Хуй! Хуй! Хуй! Хуй
и тому подобные. (Стихотворение тотального отрицания и протеста!)
Уж если Бреннер с Осмоловским да с Ильей Китупом себе вполне на заграничную жизнь зарабатывают выдаванием себя за представителей искусство поэзии, то у ж я-то!
Тем паче, и друзья-художники меня именно к этому все последние годы подстрекали: брось ты, говорили, писать — бесплатно! — про тюменских дураков, так ведь и погибнешь в голоде-холоде, и твои, кстати, тюменские дураки и стакан похмелки не поднесут, да еще и нос сморщат — фу, пьянь — ибо любят тебя только пока и доколе ты известный московский автор; а иди ты, убеждали они к нам, сыт-пьян будешь, и нос в табаке. И делать нечего, подобно пресловутому горбуну Ричарду III, воскликнув
И я решил тогда стать подлецом.
и, с отвращением и стыдом, но деваться некуда, я, стоя на остановке троллейбуса «Боткинская больница», где как раз в это время в очередной раз лежала моя птичка со своей астмой, стал напрягать ум, чтобы что-нибудь в рифмованном виде составить. Причем это получалось нелегко за прошедшее время я весьма это делать отучился
Но составил — этот вот самый, про Моисеева. И взялся за следующий — и он пошел легче, а третий выскочил сам собой, и давай они получаться в огромным количествах, да притом еще почти совсем не такие, как прежде, а совсем другого» и достаточно странного и забавного вида.
"Книжка довольно важная — в первый раз я издаю такой сборник «Зе Беста». То есть, тут собрано не знаю, лучшее или не лучшее, но то, что я считаю важным по разным причинам и достойным натурального восхищения. Чем могу гордиться. И горжусь." — Мирослав Немиров, 2011.
Так вот: если один раз взять, да и задуматься, то обнаруживаешь: Тер-Оганян А.С. и есть главный художник 1990-х годов, эпохи посмодернизма в СССР.Дальнейшее будет представлять, как все и всегда у автора этих строк, собрание разнородных и довольно-таки обрывочных сообщений, расположенных по алфавиту и таким или иным образом имеющих отношение к жизни и творчеству Тер-Оганяна А.С. Какие-то из них будут более-менее развернуты, какие-то — одни тезисы, а какие-то сообщения будут представлять из себя только названия — то, что следовало бы, вообще-то написать, да — в следующий раз.
ББК 84.Р7 П 57 Оформление художника С. Шикина Попов В. Г. Разбойница: / Роман. Оформление С. Шикина. — М.: Вагриус, СПб.: Лань, 1996. — 236 с. Валерий Попов — один из самых точных и смешных писателей современной России. газета «Новое русское слово», Нью-Йорк Книгами Валерия Попова угощают самых любимых друзей, как лакомым блюдом. «Как, вы еще не читали? Вас ждет огромное удовольствие!»журнал «Синтаксис», Париж Проницательность у него дьявольская. По остроте зрения Попов — чемпион.Лев Аннинский «Локти и крылья» ISBN 5-86617-024-8 © В.
ББК 84.Р7 П 58 Художник Эвелина Соловьева Попов В. Две поездки в Москву: Повести, рассказы. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 480 с. Повести и рассказы ленинградского прозаика Валерия Попова затрагивают важные социально-нравственные проблемы. Героям В. Попова свойственна острая наблюдательность, жизнеутверждающий юмор, активное, творческое восприятие окружающего мира. © Издательство «Советский писатель», 1985 г.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.