Большая svoboda Ивана Д. - [10]

И вот он в Австрии. Деревня Никельсдорф. Не верится, что в Австрии. Мигают огоньки полицейских машин. Он в Австрии! Его не останавливают. Иван садится на рейсовый автобус и едет в Вену.

Описать его состояние? Не стоит. Видимо, это и не нужно. Железный занавес пробит. Что дальше? Дорога в Вену. Аккуратные австрийские домики. Проплывают виноградники австро-венгерской империи. Пригород Вены – Мёдлинг. Прибыли!

Вена встретила его мелким дождичком. Острый шпиль Штефансдома, яркие огни Ринга. Зрачки расширяются: он не верит, что вырвался. Но это так.

Поиски истины

Ноябрь 1989-го. Иван два месяца в Вене. Снимает комнату у эмигрантов из СССР и постепенно проедает две тысячи долларов, прихваченные из Будапешта. Ждет жену с дочкой. Направил им через знакомого австрийца приглашение и ждет. Он ищет работу, рассылает десятки резюме.

Время тянется невыносимо долго. Он бредет по Рингу. Подмигивают огоньки пип-шоу и секс-шопов. Без женщины уже давно. В дверном проеме бардачка стоит турчанка, насурьмленные глаза, сигаретка во рту. Она высовывает кончик языка, зазывно шевелит. Иван возбужден. В тревожном состоянии возвращается домой.

Вена – веселый город. Но не для тех, кто ограничен в средствах. Ивану скучно. Может быть, поможет эзотерика? Сколько раз, ненастными московскими вечерами он зачитывался бессмертными трудами классиков научного ясновидения.

Иван вспоминает: зимний вечер, читальня в центре Москвы. Он сидит над статьей – о социально-экономическом развитии какой-то там далекой азиатской страны… ему очень, очень неинтересно, не хочется листать ооновскую статистику. Он достает из портфеля перепечатку на ксероксе: опус Гурджиева. Начинает читать. Идея его захватывает.

В другой раз он достает перепечатку Штейнера. Все эти книги за небольшие деньги ксерятся в Библиотеке иностранной литературы. Любители эзотерических наук спечатывают там страницы, тома. Иван – не исключение. Мир новых понятий завораживает его. Теория перевоплощений, судеб народов, влияния Луны на Землю. И в этом темном, отгороженном советском существовании он очень, очень надеется на чудо.

Иван помнит чувство восхищения и ужаса, когда поздним декабрьским вечером 1980 года в Библиотеке иностранной литературы он читает “Четвертый путь” Успенского и доходит до места, где говорится честно и откровенно: после смерти все души отлетают на Луну и там служат пищей для растущей прожорливой планеты. Ему страшно от этой мысли, он выходит на Котельническую набережную: мерцает огнями сталинская высотка, хрустит снежок, а он ищет три копейки на трамвай и затем – пятак на метро. Всю дорогу до дома думает о ненасытной, прожорливой Луне.

Этот момент поиска важен, очень важен. Жизнь в Совке не дает никакого метафизического выхода. Мертвящая пропаганда – в официальной сфере. А в частной – бесконечные интеллигентские беседы на кухнях, с куревом и водкой. Пустая болтовня, которая кончается в основном одним – манией величия или белой горячкой.

Он поддается на эти метафизические приманки, уходит в поиск. И обсуждает тему бессмертия в пьяных беседах на дачах и на кухнях, в пригородных электричках.

Сосед Павел, известный оккультист, все время бубнит об “эгрегоре” и коллективной карме. Павел считает, что Сталин был связан с группами Гурджиева и потому был безошибочен в отборе средств борьбы.

Павел: “Кто лучше Сталина понимал практическую эзотерику? Мы – ученики Гурджиевых-Успенских. Мы – твердые последователи Штейнеров и Блаватских, мы ищем нового Сталина, потому что вопрос учителя – это вопрос жизнеустройства”.

Еще Иван помнит старуху в коммуналке, 1969 год. Она спросила: “Вы случайно не штейнерианец?” Этот вопрос поразил его больше, чем давняя беседа о Шопенгуаре в квартире Марины Ладыниной. Странные московские совпадения. Значит, такие люди есть. Притом что официально последнюю группу штейнерианцев ГПУ ликвидировало в 1934 году.

Его увлечение теорией Гурджиева длится два года, учением Штейнера – столько же. В курилке Исторической библиотеки он может поспорить на эту тему с безумным аспирантом Шляпентохом. Который позже уехал в Америку и там стал профессором социологии.

В Вене мечта Ивана реализуется. Он сам выходит на встречу с группой Гурджиева и антропософами. В телефонной книге находит номер общества Гурджиева-Успенского, звонит. Трубку берет Джон Б. – руководитель венской группы. Они назначают встречу на вечер – у Штефансдома. Должно быть, Джону Б. интересен этот странный заезжий русский. Иначе, зачем?

Шесть вечера. Навстречу Ивану выходит долговязый рыжий американец в плаще, с ним рядом – полутораметровый израильтянин в джинсах – гость венской группы Гурджиева-Успенского.

Они садятся в итальянском кафе в проулке у самого собора. Джон Б. коротко рассказывает: “После смерти Гурджиева, Успенского и полковника Беннета только мы, американцы, в состоянии обеспечить экспансию учения. Головная организация называется “Ренессанс”, она находится в Калифорнии”.

“Ренессанс” построен по сетевому признаку. Мы имеем структуры в основных странах Европы, а теперь и в СССР. Да, мы развиваем нашу деятельность на территории России, – говорит Джон Б. – Особенно тянется к нам молодежь.