Большая судьба - [147]

Я был очевидцем рождения этого моря.

Его создали люди.

Природа благоприятствовала им.

Миллионы лет назад, в третичный период истории земли, тут было естественное озеро. Вода постепенно высохла, но осталось «корыто» с прочными гранитными стенами. Лишь в северной его части была промыта бурными некогда водами Искыра глубокая тесная брешь. Люди заделали ее. В ущелье они построили мощную бетонную плотину.

Сложный и самый крупный в Болгарии Искырский гидроэнергетический узел был сооружен за пять лет. Его строили тысячи патриотов и патриоток, вооруженных мощной современной техникой. В славной армии преобразователей природы родного края главной боевой силой была молодежь.

Трудовые будни строителей исполнены героизма. Всей Болгарии памятен такой случай. В небывало студеную зиму пятьдесят четвертого года посредине ущелья, над основой плотины, застопорилась тележка кабель-крана, таскающая бадьи с бетоном. Были испробованы все возможные средства, чтобы снова пустить тележку, однако они не дали результата. Оставалось одно: влезть кому-либо по тросу на стометровую высоту и устранить неполадку. Вызвался сделать это молодой техник Костадин Минчев, член Димитровского союза народной молодежи.

Над Искыром лютовал мороз, бесновался свирепый ветер. Сталь троса прожигала, как огонь, кожаные перчатки. Вися над пропастью на одной руке, юноша сбросил перчатку со второй, чтобы легче было работать, и огромным напряжением силы исправил повреждение… Золотой орден труда увенчал поступок храбреца.

Весною пятьдесят шестого года Искырский язовир заполнился до «верхней отметки», разлившись на тридцать с лишним квадратных километров. В его гигантском зеркале отразились и синее балканское небо, и нагроможденные друг на друга пирамиды скал, и зеленые островки разнолесья.

В ту весну и случился в Софийском поле птичий переполох. Аистьг, кроме одной пары, перекочевали на новые гнездовья. А через несколько недель, перевалив трехкилометровую громаду Рилы, сюда прилетела с Эгейского моря белая стая чаек. Учуяли за сотни верст большую воду дикие гуси и утки. Значит, не зря жители болгарской столицы назвали свой язовир морем, коль на нем гнездятся морские птицы.

* * *

Переполошило новое море не только аистов. Внесло оно смятение и в семью Колевых: отца — Петко и сына — Колю.

В канун второй мировой войны Петко, потерявший жену, которая родила ему первого наследника, решил развеять горе путешествием в чужие края. Забрав с собою двенадцатилетнего Колю, он уехал в Италию, где была замужем его сестра. Думал Петко погостить у нее месячишко-другой и вернуться восвояси. В Калково были у него и дом, что терем, и сад-огород, и корчма.

Петко — человек богатый. Получив в молодости от отца небольшой капиталец, он изловчился его удвоить, открыл на бойкой проезжей дороге корчму и стал торговать. Рука у него была жесткая, а сметка — купеческая: брал всюду, где предоставлялась возможность брать, спуску людям не давал. Сотни левов оборачивались тысячами.

Прижимист был Петко и скуп даже в семье. Вел счет каждой стотинке, старательно копил состояние. В бога, в банк и в устойчивость лева не верил. Безбожно обирал проезжих и крестьян, хрустящие ассигнации обращал в золото, складывал благородный и, как ему представлялось, нержавеющий ни при какой погоде и власти металл в кубышку, а ее замуровывал в фундамент, под печкой.

Жажда наживы владела всем его существом.

Не суждено, однако, было Петко Колеву вернуться на родину через месяц-другой. Война застала его в гостях, далеко от дома. Зятя, рабочего автомобильного завода, вскоре забрили в армию. Сестра, еле сводившая концы семейного бюджета от получки до получки, сама нанялась в прачечную. Пришлось искать место и Петко.

Шли месяцы, уходили годы. Пламя войны, охватившее всю землю, пожирало миллионы жизней, превращало в пепел тысячи городов и селений. Петко тешился надеждой, что скоро наступит мир и он вернется в Калково, достанет из тайника золото и не где-нибудь, а в самой Софии откроет ресторан.

День Девятого сентября сорок четвертого года стал для Петко горным обвалом, похоронившим все его планы. В Болгарии навсегда победила народная власть. Скоро в стране началась национализация капиталистических предприятий. О возвращении нечего было и помышлять.

Колю вырос, приобрел профессию механика. Но жить им все же не стало легче. Когда шла война, промышленность нуждалась в рабочих руках. Петко мог прокормить и себя и сына. А вслед за миром на заводы пришла безработица. Капиталисты увольняли в первую очередь иностранцев, потому что им негде искать ни закона, ни управы. Колевы, чтобы не потерять работу, приняли итальянское подданство. Но и это не помогло.

Чем труднее приходилось Петко в Италии, тем больше ненавидел он новую Болгарию, односельчан, бывших своих «клиентов», считая, что они ему изменили. Он ненавидел каждый камень, из которых были сложены их дома. Ядом своей тупой ненависти к родине он капля по капле отравлял сына. И тот стал смотреть на мир глазами отца.

Бывший трактирщик начал незаметно для себя следить за политикой. Он подписался на софийскую газету. Читая ее, злорадствовал, когда в какой-нибудь корреспонденции шла речь о недостатках, плевался, если говорилось об успехах, и, наконец, рвал номер в клочки и злобно топтал его ногами. Из газеты Петко однажды узнал, что на Искыре строится язовир и гидроузел.