Большая расплата - [54]

— И есть причина, не так ли? Кто с самого начала был против ЛеДюка?

— Но я даже оставил его на должности. А мог бы уволить.

— А вот это само по себе подозрительно, месье, — Желина промокнул рот салфеткой, аккуратно положил её на стол.

— Вы были откровенны со мной, — сказал Гамаш. — Теперь позвольте мне быть столь же откровенным с вами. Я терпеть не мог ЛеДюка, но не убивал его. А здесь вы потому, что я просил прислать именно вас.

Впервые с момента их встречи Желина выказал удивление.

— Именно меня?

— Oui. Я позвонил шефу-суперинтенданту Брюнель как раз перед тем, как ей позвонила Изабель Лакост. И я попросил именно вас.

— Но шеф-инспектор Лакост об этом не упоминала.

— Она об этом не знает.

Офицер КККП склонил голову на бок и изучающе уставился на Гамаша.

— Почему меня?

— Хотел с вами познакомиться.

— Зачем? И откуда вы вообще обо мне узнали?

— Некоторое время я пребыл в отпуске. Восстанавливался. Решал, что буду делать дальше. Прояснял для себя, чем бы хотел заняться на самом деле.

— Да, я слышал.

— В то же время я получил несколько предложений работы. Включая предложение из КККП.

— В Париж?

Гамаш отрицательно покачал головой.

— Место главы квебекского отделения?

Гамаш снова покачал головой.

— В Оттаву?

Гамаш молчал, а Желина перебирал в голове возможности.

— Комиссаром? Вам предложили высшую должность? Комиссар должен уйти в отставку в ближайшие месяцы.

— Я отказался. Знаете, почему?

— Чтобы взять на себя Академию?

— Это, конечно, основная причина. Но предложение КККП я отклонил после небольшого с моей стороны расследования.

— И что же вы обнаружили?

— Что на эту должность есть лучший претендент. Вы. Этим утром, когда стало ясно, что нам необходим внешний наблюдатель, я понял, что есть шанс с вами познакомиться. Дабы убедиться, что я был прав.

— Я не один из ваших протеже, — возмутился Желина. — И это расследование убийства, а не собеседование на должность.

— Никто не понимает этого лучше меня, — ответил Гамаш, положив на стол салфетку, словно белый флаг перемирия. — А сейчас позвольте рассказать вам о Серже ЛеДюке.

Глава 17

— Oui, je comprends, — кивнул Оливье, хотя по его виду можно было сказать, что он совершенно ничего не понимает. — Ты уверен?

На другом конце телефонной линии, Арман Гамаш говорил быстро и тихо, не желая, чтобы его подслушали. Выйдя из своего кабинета в гостиную, он через окно увидел, что Желина и Рейн-Мари всё еще в садике за домом.

Потом обернулся и сквозь окно кабинета взглянул на бистро. За окнами бистро он уловил движение и подумал, не кадеты ли это.

Он так хотел, чтобы они оставались внутри. Оставались на месте, носа не высовывая из бистро.

— Хотел бы я, чтобы люди перестали всё время спрашивать меня, уверен ли я, — сказал он в трубку.

— Они перестанут, патрон, как только ты перестанешь принимать непостижимые для других решения, — Оливье, подражая Гамашу, тоже заговорил шепотом, понятия не имея, зачем.

— Постараюсь. Сможешь удержать кадетов там, Оливье? До тех пор, пока мы не уедем?

— По счастью, у меня имеется верёвка и стул. Не сомневайся.

— А я всегда думал, что это для Рут, — сказал Гамаш, Оливье на том конце провода тихо хохотнул, но тут же стал серьезным.

— В чём всё-таки дело, Арман? Кто-то им угрожает? — последовала пауза. — Или они чем-то угрожают нам?

— Я стараюсь предотвратить кое-что ужасное, — ответил Гамаш. Хотя кое-что ужасное уже случилось.

Привезя кадетов в Три Сосны, он старался предотвратить кое-что похуже.

* * *

— Окей, — вступил Оливье, остановившись перед их столиком. — Месье Гамаш только что позвонил и сообщил, что не сможет присоединиться к вам.

— Да охренеть! — выдал Жак, откинувшись на спинку стула. — Он притащил нас сюда, подальше от заварушки, и просто бросил тут? Чем он занят? Спит?

— Что с тобой не так? — поинтересовался Оливье. — Ты не любишь именно его или ведёшь себя так со всеми?

— Ты его не знаешь, — проговорил Жак. — Думаешь, что знаешь, а на самом деле — нет. Тебе знаком вежливый сосед. А его настоящего ты не знаешь.

— А ты, значит, знаешь?

— Его знал профессор ЛеДюк. И всё нам про Гамаша рассказал.

— Правда? И что же он рассказывал?

— Что он замешан в коррупционном скандале. Что подал в отставку, чтобы его не уволили. Что Гамаш трус. Он сбежал от бардака, который сотворил и теперь рушит Академию.

— Хватит!

Позади них старая поэтесса и владелица книжной лавки поднимались на ноги. Слово «хватит» выкрикнула не Рут, а Мирна.

— Всё нормально, дорогая, — успокоила её Рут. — Они не знают, о чём говорят.

Мирну позади неё трясло от гнева. Лицо исказилось от ярости до неузнаваемости.

Жак резко подскочил и стал с ней лицом к лицу.

— Вы его защищаете?! А знаете ли вы, сколько погибло агентов, пока он был шефом-инспектором? Знаете, что он убил собственного начальника? Думаете, мы не знаем, что это он убил профессора ЛеДюка? Конечно, он! Выстрелил в голову невооруженному человеку. Да у него на лбу написано, что он трус! В этом весь ваш Гамаш!

— Боже, ну ты и идиот! — только и могла ответить Мирна, пока Рут удерживала ее за руку. От открытой потасовки удержала, конечно, не сила Рут, но тепло её руки.

— Да ты!..- закричал Жак. Вскочила Хуэйфэнь и схватила его за руку, помешав произнести слова, которые все вокруг обязательно услышали бы. А слова прямо-таки рвались из него наружу — то, как он о ней думал, как её видел.