Большая-пребольшая сказочка для Мих, Вась, Петь, Генрихов… - [6]

– Это доложу, понятно и ежу!

Как помочь тебе я знаю,

Но смотри, предупреждаю:

Если будешь отставать,

я тебя не буду ждать!

Если полетишь за мной,

будешь битый кочергой!

Так вот шутил Поэт Золотое Горло, любимец масс.

Что ты медлишь в самом деле, еле-еле!

Полетели, ели, ели…

– Я же не ЛЕТАЮ! – возмутился Завиток, на что Поэт невозмутимо ответил:

Верю, знаю, понимаю, я и сам то не летаю.

Всем наземным объясняю, я, порхаю, аю, аю…

Ну а ты, как можешь жить, над землёю не кружить,

Сочинителем не быть, с Михаэльчиком дружить?

– А вот, ухитряюсь! – гавкнул в ответ Завиток и его светлую головушку посетила мысль: «Плохо, очень плохо зависеть от кого бы то ни было! Даже от распрекрасного и всеми почитаемого Жаворонка, который ради рифмы и пения, доводит разум до помутнения!» – Фыркнул Черномырденький и…улетел в синь неба рифмованный ответ:

Я стихов не сочиняю, в поднебесье не летаю.

И от этого, считаю, я нисколько не страдаю!

Я экспромты уважаю, всех, кто рядом, обожаю,

Никого не унижаю, не топчу, не обижаю!

– Понимаю, понимаю, – с высоты ответило Поющее Чудо Природы, – одного только не понимаю, а потому вопросы задаю и не улетаю, хотя я чудак, но вовсе не дурак! И волнует меня вопрос, как отбиться от ос, – это я в рифму так шучу! – и как добраться до Эйн – Геди, чтобы не слопали медведи!?

– Ты по небу, а я по земле такой большой, по земле такой родной… Лети Поэт Невольник Песни и по пути не тресни! – решился тоже в рифму пошутить Усатик.

Рванулся Жаворонок ещё выше, – до солнца оставалось всего ничего! -и полетел в сторону моря Мёртвого по направлению к Эйн – Геди, где жил себе да поживал Ворон Воронович.

А по направлению, поглядывая вверх, чух – чухал себе Завиток Черномырденький и дочухал до ущелья Кидрон, которое, как всем известно, берёт своё начало в Иерусалиме от стен старого города, где живут коты и кошки из многих стран мира, – об этом Завитку рассказывала его мама Джульбетта, которая была родом из тех мест.

Вспомнил Завиточек о маме своей и ему стало грустно, даже слёзы появились на его глазках. Ему стыдно было признаться, что он даже благодарен Ворону Вороновичу Шимону Петровичу за то, что он… украл штучку – дрючку. А то он никогда бы не побывал на родине своей Матушки. Отсюда до Эйн-Геди лапой подать! Завиток подошёл к кусту ярко – жёлтых цветов, – название у них мудреное «ааронсонит пектровски» на иврите, – а по-кошачьи их называют «джульбеткины майсы», прозванные так, как раз в честь матушки Завитка Черноморденького, и устало прилёг под тенью именно этого куста.

Всё-таки, сидит в кошачьих душах неистребимый и притягательный запах исторической Родины! И авторы это тоже чувствуют, хотя к кошачьему племени не имеют никакого отношения, потому, что жизнью их наградили другие мамы.

Для девчонок и мальчишек,

Для тушканчиков и мышек,

Для лягушек, кошек, ламы,

Нет родней и краше мамы!

Разлёгся Наш котёнок под кустом, – лапки кверху! – а из-под небесья зачирикал Жаворонок Золотое Горло Поэта:

Отдохни в тени мой друг!

Поглазей на всё вокруг!

Я хочу, чтоб ты послушал

Песнь мою, развесив уши!

Красотища – красота

Под названием природа!

Ах какая лепота

Здесь в любое время года!

Распускаются цветы

Цвета радости и счастья,

Этой дивной красоты

Не дотронется ненастье!

Ах, мечты мои, мечты,

Это свойственно поэтам.

Песню эту с высоты

Я б закончил петь на этом.

Но летая в облаках,

Речку грустную увидел,

Ах бедняжка, вся в слезах,

Кто же реченьку обидел?!

С незапамятных времён

Почитали эту воду.

А теперь со всех сторон

Загрязняют, – взяли моду!

Закончил Жаворонок свою длинную песню и полетел на разведку. Черноморденький думал, что он один прохлаждается под этим роскошным кустом, но он глубоко ошибался: мудрая сова по имени Кладезь Мудрости, пряталась от палящих лучей солнца, – не успела долететь до своего дома! – она сидела хлопая своими огромными глазами, поправляла очки, которые ей были без надобности, но в них она чувствовала себя профессором природоведческих наук. Но мы то с вами знаем, что мудрость всегда себя недооценивает, и наша Кладезь Мудрости не была исключением.

– Не бойся, крошка моя! – мяукнула, (аукнула, хрюкнула, ухнула, –

ненужное зачеркнуть, а если есть нужное – вычеркнуть!) – сова, – Я не кусаюсь, не царапаюсь и питаюсь исключительно мышами.

«Бедный мой дружочек Серое Ушко, как хорошо, что я не послал его искать эту дрючку – штучку!» – подумал Завиток, но ничего не сказал, мало ли что придёт в голову этой тёте – мышкоглотательнице!

О чём это ты подумал! – уставилась на Завитка проницательная птица. Ты решил, что я глотаю настоящих мышей?! Ух! Ух! Ух! Нет мой дорогой, я этим делом занималась в бывшем СССР, а теперь я поумнела здесь в Эрэц – Исраэль.

Завиток облегчённо вздохнул.

– А я знаю куда ты идёшь, что ищешь, но помочь не могу, далеко не

летаю, новостей не знаю… А вот судьбу предсказать могу! Возьми-ка

дружок этот гороскоп, он не простой, а самый что ни на есть кошачий, на

неделю и на всю оставшуюся жизнь.

Завиточек хотел поблагодарить Кладезь Мудрости за подарок, но не успел. Сова уснула… и котёнок не стал нарушать сон умной, доброй птицы.

Черномырденький огляделся вокруг, нет, не видать жаворонка.