Большая Полянка. Прогулки по старой Москве - [31]

Пушкин, кстати, сам не прочь был руку приложить к разорению Сергея Дмитриевича. А потом посылал деньги Соболевскому в сопровождении письма: «Деньги же эти – трудовые, в поте лица моего выпонтированные у нашего друга Полторацкого».

В результате к 1832 году некогда богатейшее семейство Полторацких обнищало так, что их дворец был продан государству. Здесь сначала устроили богадельню, а потом – Мещанское училище.

Золотой век дворца Полторацких закончился.

Бытописатель Н. Скавронский описывал его порядки: «На первом плане в… группе, основанной и содержимой Московским купеческим обществом на суммы частных благотворителей, стоит московское Мещанское училище, им управляет совет из членов и эконома… Училище это, как и многое в этом роде, опять-таки выдвигает перед нами грустное действие полумеры в образовании. Программа там крайне бедная и не имеющая никакого направления, кроме обучения грамоте и письму, да в некоторой степени счетоводству; иностранных языков ни одного нет в курсе, воспитанников до сих пор занимают грубыми работами – колоньем дров, чисткой пруда; чая нет ни утром, ни вечером; белье на столе по большей части грязное и салфеток полагается далеко не на каждого, так что мальчики… принуждены заменять их бумагой, таскаемой ими в замасленном виде в кармане; приставники общаются крайне грубо с детьми, особенно с маленькими, и нередко семинарская рука гуляет по мещанской щеке или забирается в волосы… Мы имеем еще веру в лучшее будущее этого заведения, на лучшее направление в нем образования, в котором так нуждается наше многочисленное купеческое общество и возлагает свою надежду на Ф. Ф. Рязанова, выбранного в совет училища, человека, знакомого с потребностями своего общества. Что же касается женского отделения училища, то также смеем обратить внимание на положение его наших дам-купчих, выбранных как советниц и помощниц в деле направления воспитания. Все девочки и довольно большую часть дня заняты работою; работа – это шитье приданого богатым купеческим дочерям. Работа – дело похвальное, и приучение нашей женщины к посильной работе похвально еще более; но не употребляется ли на нее слишком много времени в ущерб классным занятиям? Это первый важный вопрос; второй в том: куда идет вырабатываемая довольно значительная сумма? Она, кажется, по всем правилам собственность работниц, а потому не дурно было бы публиковать годовой отчет доходов от работы, а также и расходов, на которые суммы эти употребляются. Нашелся бы даже и предмет, на который можно бы или скорей должно бы обращать скопляющиеся от этой работы суммы, отнюдь не употребляя их на расходы заведения, как благотворительного, следовательно, имеющего достаточный фонд, или на что-нибудь иное: суммы эти могли бы составлять приданое бедных, воспитывающихся там девушек. Приданое, хотя назначено и самим уставом, – но что это за приданое – это скорее насмешка над бедностью. Посудите, что могут сделать тридцать-сорок рублей хотя в первоначальном обзаведении хозяйством новобрачной? Тут-то и могли бы помочь суммы, вырученные от собственного труда в продолжение нескольких лет, неотъемлемо принадлежащие работнице».

Впрочем, не все в том училище было столь скверно. Мемуарист Николай Щапов вспоминал о нем в связи с биографией собственного отца: «Василий Иванович отдал племянника Мишу как бедного родственника в Мещанское училище… огромное здание, занимаемое теперь Горным институтом. Это было большое закрытое учебное заведение для бедных детей, мальчиков и девочек мещанского и купеческого сословий, содержащееся на средства Купеческого общества… В Мещанском училище отец провел безвыходно 4 года; тогда в целях правильного воспитания и изоляции от „серых“ семей детей на каникулы домой не отпускали. Отец учился хорошо. Сохранились две его наградные книжки: одна типа теперешних „отчего и почему“, т.е. объяснение естественных и других наук в форме вопросов и ответов (перевод с английского) и, несмотря на николаевскую цензуру, довольно вольное (признается, например, возможность существования разумных существ на других планетах, не противоречащая христианской религии). Другая книжка – какое-то руководство к коммерческим делам. Отец в школе получил хороший почерк („градобоевский“, по имени знаменитого учителя чистописания). Перья, очевидно, уже были стальные. Иностранным языкам в училище, конечно, не учили. Я, впрочем, видел тетрадку, где отец пытался учиться по-французски, вероятно, позже и самоучкой».

Здесь же, кстати, обучался и художник Николай Неврев, автор замечательной картины под названием «Воспитанница».

* * *

А в 1927 году, во времена Горного института, здание оказалось в центре пристальнейшего внимания общественности. Дело в том, что здесь произошло если и не убийство века, то как минимум убийство месяца. Три гражданина – братья Кореньковы и примкнувший к ним Смирнов решили поживиться за счет институтской кассы. Выследили кассира. Поняли, когда он получает деньги для стипендии. Выяснили, что, получив, не сразу раздает их страждущим студентам, а предварительно идет домой обедать. Проживает кассир в том же дворе, где Горный институт.