Большая охота - [43]

То же самое случалось и с Лябо. Через год он уволился в запас. Весь маршрут по Обской губе и Тазовской пассажирский теплоход проходил за двое суток, и Лябо не выдержал. В Антипаюте ему подвернулся вертолет, летевший до родного поселка. Через час он был уже на месте, сидел на днище перевернутой старой лодки у плещущей воды, задумчиво смотрел на рыжую пенистую волну и никак не мог заставить себя, к своему удивлению, сделать несколько шагов к видневшимся за зеленым чахлым тальником островерхим чумам…

– Телеграмму послал матери? – спрашиваю я.

– Нет, свалюсь как снег на голову.

– Работой доволен?

– А как же! – смеется Лябо. – Я теперь – как тот горностай, вовек не вылезти из бутылки. Из моря.

– Горностай?

– А-а, это еще в детстве… если случится, приглядись, как ненецкие пацаны ловят этих зверьков. Берут бутылку из-под шампанского, отбивают горлышко, зарывают под высоким углом в сугроб, а на дно кладут приманку. Горностай забежит в бутылку, а выкарабкаться не может – лапы скользят.

…Моряком Лябо мечтал стать с детства. После школы поступил в речное училище. Но едва получил диплом, как призвали в армию. Войсковая часть находилась на Дальнем Востоке, на крутом берегу Тихого океана. Там он впервые увидел большие морские суда.

После увольнения в запас все получилось как нельзя просто. Лябо подал рапорт в соответствующие инстанции и получил «добро». Его определили в Клайпеду на сухогруз «Чарнас» сначала матросом, потом четвертым штурманом. Он поступил на заочное отделение Клайпедского морского училища.

И пошли в Россию письма. Из Мексики и США, Кубы и Португалии, Бразилии и Канады, Анголы и Швеции. Адреса были разные, автор писем один: Лябо Тимофеевич Яр.

– Тебя слава не смущает? – спросил я.

– Издеваешься?

– Нисколько. Ты ведь первым из ненцев стал моряком, штурманом дальнего плавания.

– Ну и что? Экая важность – стал четвертым штурманом. Проблема, что ли? У тех ненцев, кто за работу получил ордена, высокие звания – у тех действительно слава. Я штурман, но откуда ты знаешь: плохой или хороший? Хочешь, про один случай расскажу?

– Любопытно.

– Шли мы по Северному морю. Я на вахте. Волна приличная. Приборы, конечно, у нас по последнему слову техники. Однако на них надейся, но и сам не плошай. И тут ЧП произошло. Вижу вдруг – наперерез нашему курсу рыбацкая шхуна скачет. Дистанция до нее рискованная. Я с помощником все машины вырубил – и задний ход. Все обошлось благополучно, только на камбузе от торможения стаканы упали. Естественно, шум поднялся: «Как? Почему?» Нагоняй зверский получили мы. За расхлябанность свою, за то, что поздно заметили препятствие. А ты все: первый да первый… Слушай дальше. Был я еще пацаном. Один раз на речке провалился трактор под лед. Глубина там небольшая, метра три, макушка кабины виднелась у поверхности. Тракторист вынырнул, спасся. Пролом во льду, черная, как чернила, вода, а над ней пар: то ли от тридцатиградусного мороза вода курится, то ли от раскаленного мотора. Ну что? Поднимать надо, а как? Придумали. Сварганили над прорубью опорную установку из бревен вроде лебедки. Оставалось подцепить утонувший трактор, протянуть троса через блок и подать конец на тягачи. Кому лезть в воде цеплять? Судили-рядили, вызвались двое геофизиков. Один из них разделся в «газике» и, голый, босой, побежал к проруби. Бежит, а снег у него под ногами хрустит, как капуста: хрум-хрум.

Обвязали его веревкой для страховки, перекрестился он и бултыхнулся в воду. Секунд через тридцать собрался вылезать – не тут-то было: веревка зацепилась и не пускает. Парень и так и сяк – ничего не получается! И ножа с собой не прихватил. Если бы растерялся – пропал бы, это точно. Понял, что выход один – веревку развязать. Сам знаешь, как развязывается сырая веревка. Сумел, однако. Когда вынырнул, еле отдышался. И что ты думаешь? Бросил помогать? Испугался? Ничуть. Вновь рвался в прорубь!

– Да все понятно, – смеюсь я. – Вот ты сделал, как говоришь, небольшое дельце – стал штурманом, а до тебя из ненцев никто этого не сделал. Отсюда вывод…

Лябо морщится:

– Мели, Емеля. И бокс на всякий случай сюда приплети. Ведь я мастер спорта. Среди ямальских ненцев нет мастеров по боксу.

– Кстати, тренировки не бросил?

– Нет, я в форме, как штык. А поначалу не верил: где, думаю, мне тягаться. В армии провел несколько боев, смотрю – удачно. Первый разряд мне еще в речном училище присвоили, а тут по всем параметрам тяну на кандидата. В состав сборной военного округа включили. Ребята у меня спрашивают, где, мол, занимался раньше. Нигде, говорю, толком не занимался, в детстве хорошие навыки получил у тазовского тренера Никитина. А боксом потому стал заниматься, что не захотел прыгать через нарты.

– Какие нарты?! – удивляются солдаты, мои однополчане.

– Национальные виды спорта такие есть, объясняю: прыжки через нарты, метание тынзяна, аркана то есть, и топора, гонки на оленьих упряжках. Вижу, интересно им, я и давай рассказывать. Бокс ненцам ни к чему, они драться не любят. Объясняю: нужда исстари приучила их к другому делу, чтобы выжить в снегах – отлично ловить оленей тынзяном, отлично метать топор (вдруг медведь навалится, а ружья под рукой нет), хорошо бегать, прыгать и управлять нартой. Короче, толкую, в цене смелость, ловкость, сноровка и опыт. С этими качествами в тундре не пропадешь. Вот кто из вас перепрыгнет через сто саней? Ахают: сразу сигануть через сто?! Нет, отвечаю, не сразу, а по отдельности, козликом, и без передышки. Вы, наверное, думаете – ерунда. Э-ге-ге! Некоторые новички прыгали до изнеможения и падали на двадцатой нарте… Долго мы наши спортивные темы перелопачивали. А разговор чем закончился?