Большая лагуна - [29]

Пришлось признаться, что нет ни того, ни другого.

Бейда ободряюще улыбнулась:

— Выкрутимся, Ив. Звезды, по-моему, пустяк, пусть даже новый вид. А скорей всего, океан дарит нам сюрприз, они жили всегда где-то в укромном месте. Как мы еще мало знаем интимную жизнь старика океана! Извини за такую пышную фразу, проще ничего не подвернулось в моей усталой голове… Нет, нет, Ив, с тобой я отдыхаю. Все же я тебя отпущу сейчас же, как только ты мне скажешь, кто там у тебя плещется под боком.

— Пуффи.

— Ах, малютка Пуффи! Да он же ранен. Ну-ка, дай мне на него взглянуть. У ты мой милый! Больно? Ну, ничего, ничего. Ты скоро поправишься и тогда приплывешь ко мне в гости, и мы с тобой будем ловить креветок. — Она послала нам воздушный поцелуй.

— Что рассказала тебе Бейда? — спросил Пуффи. Его не удивила и не обрадовала победа над акулами. Иначе и не могло быть. Он только заметил:

— Если бы там находился Пуффи, то акула бы не убежала.

— Безусловно. Все же тебе необходимо вести себя очень осмотрительно…

— начал было я. Пуффи перебил:

— Ты всегда говоришь мудро, как бабушка Гера. В словах Пуффи чувствовался явный подвох, и я не ошибся. Сделав небольшую паузу, он продолжал:

— Если бы Гера вылезла сейчас из воды, она бы спросила: «Пуффи ты очень голоден? Тебе надо поесть, Пуффи». Тогда я бы ответил ей: «Голоден, очень голоден, я могу съесть всех рыб в Лагуне». Тогда она взяла бы меня и отнесла в Лагуну. Ведь так, Ив?

Пришлось объяснить ему, что плавать ему рано. Он не поймает сейчас ни одной рыбы. Разве что старого Чарли.

— Чарли есть нельзя. Он же Чарли! Твой друг. Я догоню корифену.

— Нет, Пуффи, не догонишь.

— Тогда наемся моллюсков. Ими устлано все дно.

Мне с трудом удалось уговорить Пуффи побыть еще немного в ванне. Я сказал, что сам опущусь в Лагуну и принесу ему все, что он пожелает.

— Плыви, Ив. Пока ты будешь там гоняться за рыбами, я стану таким, как ты. Мои плавники станут руками, только я оставлю себе хвост, чтобы всегда плавать быстрее тебя. Гера сказала, что хвост кормит нас. Благодаря хвосту мы движемся быстрее птиц. Ты хотел бы иметь хвост?

— Конечно, Пуффи. Только где его взять?

— Ты прав, Ив. Никто не отдаст тебе свой хвост. Так ты плыви за едой. Принеси мне три корифены, побольше креветок и устриц. Потом я все-таки приделаю тебе хвост от акулы. Хочешь? — Он издал тонкий свист — смеялся, представив себе, как я, и так далеко не красавец, стану выглядеть с хвостом.

В глубине Лагуны царили мир и покой. Казалось, что все ее бесчисленные обитатели занимались самыми безобидными делами: порхали над цветущими клумбами, дремали на солнцепеке или грызли кораллы. Кровавая борьба за жизнь, что шла здесь с бесконечной дали веков, приобрела своеобразные формы, неприметные для непосвященного на отвлекающем фоне пышных декораций.

Для охоты я поплыл подальше от подножия моего островка, где все обитатели относились ко мне с подкупающим доверием. Я был для них пришельцем из другого мира, существом непонятным и в то же время полезным. Меня можно было не опасаться.

Групер Чарли плыл справа возле моего плеча, выполняя обязанности лоцмана. Придется поделиться с ним добычей. Думаю, что, кроме выгоды, его влекло ко мне и чувство привязанности.

Чарли внезапно изменил занимаемую позицию: спрятался в мою тень. Групер ничего не делал зря. Что-то его обеспокоило. Его тревога мгновенно передалась и мне. Одна из уцелевших акул могла появиться поблизости. Встревожила Чарли манта Каролина. Чудовище приближалось, медленно махая крыльями, размах которых достигал четырех метров. Чарли узнал Каролину и занял прежнее положение у моего правого плеча: манта питалась улитками и мелкой рыбешкой.

Манта плыла ко мне. У нас с ней, как и с групером Чарли, приятельские отношения, только держится она без тени заискивания, с большим достоинством. Наше знакомство началось еще месяц назад, когда я только осваивал коралловые леса вокруг моего острова, бегло знакомился с его обитателями. Вначале манта с любопытством разглядывала мою особу, настороженно держась на почтительном расстоянии. С каждым днем дистанция сокращалась, и настала минута, когда я смог почесать ее белесое брюхо рукояткой остроги, чем и положил начало дружескому сближению. В последующие встречи я снимал с ее кожи паразитов, и она, по всей видимости, зачислила меня в штат личного врача, а может быть, как и Чарли, ей нравилось мое общество, избавлявшее ее от одиночества.

На этот раз я только погладил ее ушастую голову и занялся охотой.

Вскоре мне удалось подстрелить небольшого тунца, килограммов около пяти. Затем я опустился в заросли водорослей, где кишели крупные темно-зеленые креветки. Несколько движений сачком — и я почти наполнил свой ягдташ.

Когда я направился к дому, за мною увивался пестрый хвост рифовых рыбок, жадно глотавших сгустки крови раненого тунца. По дороге к дому, на отмели, я прибавил к улову десяток устриц; правда, я не точно выполнил наказ: вместо мелких корифеи загарпунил только одного крупного тунца, зато от креветок и устриц вздулась сетка.

Я плыл к причалу, придерживаясь темневшей подо мной расщелины; она, как тропинка в подмосковном лесу, вела к дому, обрываясь у скал, заросших красными кораллами. Как-то я попытался заглянуть в эту расщелину и ужаснулся ее глубине. Наверное, там в дневное время пряталось чудовище, светящиеся глаза которого достигали шестидесяти сантиметров в диаметре. Мне посчастливилось увидеть эти жуткие фары всего один раз, за полчаса до того, как тайфун с нежным именем «Мари» чуть было не снес лабораторию с рифа. Костя считает, что глаза принадлежали глубоководному кальмару-гиганту. Гера сказала, что в ту ночь она с семьей, как всегда в бурю, вынуждена была уйти подальше от рифов. Когда я стал настаивать, чтобы она ответила, кому из жителей Лагуны принадлежат такие глаза, она ответила, что, возможно, я увидел двух больших медуз. До сих пор дельфины не могут избавиться от суеверного страха перед кальмарами и считают, что всякие разговоры о них приносят несчастье…