Большая кровь. Как СССР победил в войне 1941-1945 гг. - [20]

4-й французских армий в Арденнах 22—25 августа 1914 года, 5-й французской 22 августа на реке Маас и британского экспедиционного корпуса Френча 23—25 августа в районе Монса никто не называет контрударами, а вот подобные же действия 3-й, 5-й,

6-й или 10-й советских армий в июне 1941-го — якобы самые что ни на есть классические контрудары.

Поражения во всех этих встречных сражениях привели к тому, что послевоенной пропаганде факт разгрома потребовалось завуалировать выдуманными менее значимыми задачами, якобы ставившимися в этих операциях советским командованием. Вранье про контрудары было придумано также и для того, чтобы скрыть очевидный факт — Красная Армия просто не умела воевать.

Зимняя война 1939—40 гг. выявила неумение РККА действовать в условиях позиционной войны, взламывать серьезную оборону, вести партизанскую войну на местности со сложным рельефом. Приграничные сражения 1941 года показали, что Красная Армия не умеет действовать и в условиях маневренной войны (никакой позиционной войны втечение первых недель не наблюдалось ни сонной, ни с другой стороны), не умеет вести современный встречный бой. Она не в состоянии одерживать победы в крупных встречных сражениях с организованной и боеспособной армией — даже при наличии подавляющего перевеса в живой силе и технике — так как советское командование попросту не представляет, как эту силу и технику разумно использовать. РККА не умела делать даже то, что было декларировано ее собственными доктринами и в уставах и к чему советские войска готовились долгие годы.

* * *

22 июня 1941 года в 3 часа 30 минут утра германские войска начали авиационную и артиллерийскую подготовку, после чего группировки Вермахта перешли в наступление. В первые же часы выявилось одно обстоятельство (о котором мы уже упоминали выше), на которое не обратили внимания исследователи — это серьезнейшие потери советских войск от артогня противника. Доходило до того, что некоторые советские части теряли свою боеспособность уже в результате обстрела, еще до соприкосновения с противником.

В районе Бреста (в Южном военном городке) от артиллерийского огня понесла тяжелые потери 22-я танковая дивизия 14-го мехкорпуса 4-й армии. Были уничтожены две батареи и автотранспорт 204-го гаубичного полка 6-й СД. Сама 6-я стрелковая, а также 42-я СД из-за плотного огня не сумели своевременно вывести части из Брестской крепости (оборонять которую они не собирались) — выход через Северные ворота оказался под обстрелом, дивизии были заблокированы и подверглись интенсивному огневому воздействию.

Ладно бы только Брест — он обстреливался практически прямой наводкой. Но ведь большие потери от артиллерийского огня понесли и части, не столь близко к границе расположенные. Досталось 27-й, 56-й и 85-й стрелковым дивизиям 3-й армии, 113-й СД 10-й армии (получившей «на орехи» еще в момент выдвижения к границе), и 75-й СД 4-й армии Западного фронта, и.т.д. В чем дело?

«Части выдвигались без авиационного и артиллерийского прикрытия». Ну, во-первых, я веду речь о потерях от артогня, а не от атак авиации. А вот «отсутствие прикрытия артиллерийского» — это уже полный нонсенс. Советские стрелковые дивизии, при своей насыщенности артиллерией, не смогли сами себя прикрыть?! Как такое вообще могло произойти? Дело не в отсутствии какого бы то ни было прикрытия как такового. Дело в том, что советские войска не умели начать бой.

Проблема: «Завязка боя»

О том, сколь неповоротлива была Красная Армия, я уже упоминал выше.

«Встречный бой характеризуется обычно быстрым сближением сторон, недостаточной ясностью обстановки, частыми и резкими ее изменениями, скоротечностью боевых действий, крайней ограниченностью времени на их организацию, вступлением войск в бой с ходу, наличием открытых флангов и свободой маневра.

Наиболее характерными способами действий войск во встречном бою являются нанесение по противнику упреждающих огневых ударов (акцент мой — С.З.), применение передовых отрядов и воздушных десантов, быстрый ввод в бой главных сил и нанесение ими ударов по флангам и тылу главной группировки противника с целью ее рассечения и разгрома в короткие сроки» («Встречный бой», БСЭ, том 5, М., 1971, с. 478).

Однако сперва необходимо увидеть противника, столкнуться с ним лицом к лицу, то есть обнаружить его средствами разведки. Это первая задача встречного сражения — вовремя обнаружить противника и правильно отреагировать на наличную ситуацию. Тут-то и выявилась полная несостоятельность Красной Армии. Обнаруживать противника первой она хронически не умела, в результате чего первым обнаруживал советские войска противник и устраивал им кровавую баню.

Проблемы у частей РККА начинались еще на стадии выдвижения. В этот момент происходил интенсивный радио-, телефонный и телеграфный обмен между большими и маленькими советскими штабами, обеспечивая информацией не только собственные части, но и службу радиоразведки противника. За всю войну практически ни одно крупное наступление советских войск не стало для Вермахта абсолютной неожиданностью. Иное дело, что в конце войны немцы далеко не всегда были в состоянии реагировать на угрозу должным образом.