Большая кража - [8]

На Шестьдесят четвертой улице мужчина задержался чуть дольше, сделав порядочно снимков одного необычного старого здания. Понять это было несложно, поскольку здание действительно очень редкое. Оно было построено по проекту Бофорда Харриса Уиттингтона, одного из протеже Стэнфорда Уайта, и, хотя в нем много элементов, прославивших Уайта, – колонны, внушительный фасад, напоминающий пряники декор по краю крыши, – этому дому недостает вкуса построенных самим Уайтом, таких как клуб «Метрополитен». Он был солидным, импозантным, на вид что-то среднее между банком и крепостью. Именно такое здание задумал возвести барон-разбойник, живший в XIX веке, для размещения своей растущей коллекции произведений искусства. Он требовал построить не просто здание, а крепость, хранилище – сооружение, напоминающее людям о находящихся внутри сокровищах, но это были его сокровища, и их надлежало надежно сохранять в неприкосновенности.

Его сокровища по-прежнему находились здесь, в том же надежном месте, и наследники барона-разбойника заботливо расширяли художественную коллекцию, превратившуюся со временем в одну из лучших частных коллекций. Здание, в котором размещались эти сокровища, стало довольно известным в определенных кругах. И если тот мужчина с фотоаппаратом сделал множество снимков с разных ракурсов, это было вполне логично. В конце концов, какой любитель американской архитектуры XIX века отказался бы изучать музей Эберхардта?

Обойдя весь музей, сделав снимки со всех возможных ракурсов, фотограф двинулся дальше. Он дошел до Шестьдесят шестой улицы и, перед тем как перейти Парк-авеню, задержался, бросив последний долгий взгляд на музей Эберхардта, как будто о чем-то размышляя. Потом светофор переключился, и мужчина пошел по Парк-авеню и дальше по городу.

* * *

Большинство посетителей, приходивших в музей Эберхардта, разумеется, не обращали внимания на архитектуру. Они заходили внутрь, чтобы посмотреть живопись. Эберхардт славился коллекцией мастеров барокко и Возрождения и потому входил в список обязательных для посещения теми, кто интересовался искусством этих периодов. Шесть дней в неделю музей привлекал толпы студентов художественных учебных заведений и туристов. Входная плата была умеренной, но она заметно возрастет, когда привезут драгоценности. Было там и небольшое кафе, и, конечно, магазин сувениров. В залах скамейки, галереи длинные и прохладные, а в кафе приятный затененный атриум. Все эти вещи, вместе взятые, делали музей подходящим местом в жаркий день для тех, кто интересуется культурой. И хотя Эберхардт был далеко не самым популярным музеем Манхэттена, на входе в него почти каждый день можно было увидеть постоянный поток посетителей, пришедших полюбоваться картинами, статуями и другими произведениями искусства.

Эта среда не стала исключением. Длинная галерея, отданная мастерам эпохи барокко, была, по обыкновению, заполнена почитателями искусства. Молодые женщина и мужчина примерно одного возраста – судя по одежде, студенты, – прижавшись друг к другу, сидели на мраморной скамье перед Вермеером. Женщина делала набросок, а ее приятель настойчиво нашептывал ей на ухо что-то о голубых тонах на картине. Мимо них прошла небольшая группа японских туристов, сгрудившихся вокруг экскурсовода с поднятым флажком. Пожилая пара, держась за руки, не отрывала взгляда от небольшого, но изысканного Караваджо. По одному и по двое проходили другие посетители, и никто не обратил особого внимания на довольно полного мужчину в костюме из сирсакера, в бейсболке «Атланта брэйвз», частично закрывающей его круглое потное лицо. Толстяк медленно прошел вдоль длинного зала и, тяжело дыша, остановился у массивной металлической двери с табличкой: «АВАРИЙНЫЙ ВЫХОД – ПРОЗВУЧИТ СИГНАЛ ТРЕВОГИ».

Никто также не заметил, что он, дыша с присвистом, останавливался около каждой двери и окна в залах музея или что на эмблеме «Атланта брэйвз» его бейсболки имелось крошечное отверстие, спрятанное в середине ярко-красного томагавка. В этом отверстии можно было заметить малюсенькую точку, как будто излучающую свет. Но отверстие было совсем крошечным, и никому не пришло бы в голову подойти ближе, чтобы рассмотреть его. Толстяк не спеша изучал карту музея – всего 14 долларов 95 центов в магазине сувениров – и внимательно рассматривал несколько картин, а потом, тяжело дыша, подходил к следующему окну. Наконец он остановился, прислонившись к мраморной колонне, рядом с одним из охранников в форме. Охранник поднял глаза, заметив габариты мужчины и его красное потное лицо.

– Вы в порядке, сэр? – спросил охранник у толстяка.

– О да, да, все будет нормально, – с сильным акцентом жителя Джорджии ответил мужчина. – Просто таскаю с собой много лишнего веса, – с улыбкой произнес он, похлопывая себя по большому рыхлому животу. – Особенно в такую жару! Не могу отдышаться.

– Ну так отдохните, – посоветовал охранник.

– Большое спасибо, сэр. – Через минуту толстяк задышал более спокойно. – Отличная тут у вас коллекция, – наконец сказал он. – Замечательная. Но полагаю, ей не сравниться с теми персидскими драгоценностями, которые к вам привезли. – Он наклонил голову. – Вы их уже видели?