Большая книга ужасов 75 [сборник] - [29]

Сперва снеговики не пугали Варю, даже казались милыми. Особенно снежная баба, стоящая ближе всех к металлической ограде; сестрички сделали ей бусы из красных пластиковых крышек и юбку из черных мусорных пакетов, отчего та выглядела модницей. Снежная баба напоминала Варе маму, хотя походила на нее разве что белизной, и от этого тоска становилась совсем уж невыносимой. Мама хрупкая, тонкая, изящная, Варя хотела вырасти такой же.

Но тринадцатого декабря зима рехнулась окончательно. Температура поднялась до плюс двух, проклюнулся асфальт, а ничего не понимающие воробьи орали так, словно весна уже наступила. Снежная армия сестричек поплыла восковыми свечками. Осыпались мелкие камешки улыбок, бессильно опадали руки-ветки, вываливались глаза, болезненно худели округлые формы.

Не прошло и двух дней, как площадку заполонили кошмарные уродцы, бесформенные и жуткие. Нежданное тепло изъязвило снежные тела, наградив их дырами и увечьями. Кособокие, полуголовые, снеговики напоминали солдатиков, оплавленных в костре хулиганистым мальчишкой. Только руки, тонкие изломанные руки стали еще больше похожи на паучьи лапы.

Стужа вернулась, подморозила отчаявшихся погибающих калек, сцепила то, что готово было распасться, и теперь тридцать бесформенных кадавров, утыканных угловатыми лапами, следили за Варей день и ночь напролет. От их слепого внимания бежал сон, а горло стискивали спазмы. Хотелось использовать баллончик, но Варя крепилась — лекарства оставалось мало, и больше взять неоткуда. Вчера мама пошла во Двор, в гости к тете Арине, и до сих пор не вернулась. «Мамочка, мама, — думала Варя, в теплом желтом свете фонарей разглядывая стоящую у забора снежную бабу. — Почему так долго? Почему ты не идешь?»

За день без мамы, бездумно глядя в окно, она кое-что поняла. Снеговики шевелились. Не так чтобы заметно глазу, но если смотреть самым краешком, можно уловить, как покачиваются тонкие конечности. Ветер? Ну да, конечно. Он трепал жухлую траву волос, колотил жестянки снежной шрапнелью. Но стоило отвести взгляд — каменные улыбки щерились беззубыми провалами, а каменные глаза смаргивали налипший иней. Источенные оттепелью злые лица кривлялись, насмешничали. А хуже всего, что снеговики потихоньку приближались, постепенно выползая за пределы детской площадки.

Невозможно удержать в поле зрения сразу три десятка фигур. Стоило отвлечься — и одна становилась немного ближе. Неуловимо, но настойчиво. Пока Варя чистила зубы, две почти добрались до забора, а снежная баба, что обзавелась похожей на клюв проталиной в районе рта, выползла на пешеходную дорожку. Наливаешь чай, делаешь бутерброд — а по возвращении видишь, что уродец с чайником на макушке ступил в песочницу. Заснула над книжкой — и вот уже вход во Двор перекрыт жуткими оплывшими существами, в которых не найти ни капельки доброты, как ни старайся. Только ненависть, ожесточение и злоба.

Когда Варя поняла, что они задумали, было уже поздно. Три самых крепких, наименее пострадавших от тепла снеговика дежурили под окном. Покрытые коркой льда как панцирем, в язвах и проталинах, они ехидно ухмылялись, следя за девочкой немигающими каменными глазами. Варя попыталась открыть створку, выбраться наружу, но самый большой и страшный снеговик о семи конечностях, не скрываясь, протянул изломанную лапу, со скрипом проведя по стеклу деревянными пальцами.

Варя испуганно отшатнулась, схватилась за горло. Стало нечем дышать. В голове зашумело, перед глазами запрыгали черные точки. Не выйти, поняла Варя. Не выйти, а значит, и не войти — снежное воинство надежно охраняет единственный путь. Мама не вернулась. С мамой случилось что-то плохое.

Варя осталась одна.

* * *

А начиналось все очень даже здорово — с объявления о продаже квартиры.

Тем утром Варя с мамой сидели на кухне, пили какао, хрустели румяными тостами с маслом. Осень близилась к концу, но зима еще не заступила на вахту. Сквозь белое покрывало, тонкое-тонкое, просвечивали трава и палые листья. Асфальт перебегали призрачные поземки, змеились маленькими белыми молниями. Деревья стояли в нерешительности, до конца не раздетые, качали задумчиво ветвями, будто сомневаясь, стоит ли им ложиться спать.

В такую погоду завтрак на теплой кухне превращался в настоящее событие. Даже утреннее пробуждение не казалось таким уж серым и стылым. Без двадцати восемь Варя выбиралась из-под одеяла, нащупывая ногами мохнатые тапки в форме котят. Зевая и растирая сонные глаза, шлепала на кухню, погружаясь в ароматы горячего какао и жареного хлеба. Варе нравилось сидеть в пижаме, болтая ногами, пока мама суетливой пчелкой жужжала вокруг плиты и холодильника.

— Посмотри-ка, — разбив в сковородку два яйца, мама поправила очки и указала ножом на мирно гудящий на столе ноутбук, — мне кажется, это наш вариант.

— Доуаеутуо… — прозевала Варя в ответ.

— Доброе, доброе, — пробормотала мама, задумчиво накручивая на палец соломенную прядку. — Ну, что скажешь?

Варя тронула тачпад, пробуждая ноутбук. Хотелось уже взять первый поджаристый тост, пахнущий тающим маслом, но, когда мама в таком рассеянном состоянии, лучше сперва сделать, что она хочет, иначе не отстанет.