Большая книга ужасов — 72 - [29]

— Что за штука? — прохрипел Саша.

— Ты не понял? — усмехнулась Ангелина Богдановна. — Рука-воровка, что же еще?

Саша молчал, подавившись вопросом «Где вы ее взяли?!». Теперь стало ясно, чту творилось не столь давно над парком Кулибина! Ангелина Богдановна добывала руку-воровку на бывшем Петропавловском кладбище. Значит, и в самом деле далеко не все останки вывезли оттуда после его закрытия. Но как именно, интересно знать, Ангелина Богдановна добывала эту самую руку? По красному небу над парком метались тени скелетов, черепов и прочих человеческих останков, словно их кто-то расшвыривал в разные стороны… Кто?!

Саша внезапно вспомнил одну из самых любимых и самых страшных сказок Андерсена, которую читал в далеком детстве. Называлась она «Дикие лебеди». Один ее эпизод иногда снился ему в кошмарах: «Сердце Элизы сжималось от страха, точно она шла на дурное дело, когда пробиралась лунною ночью в сад, а оттуда по длинным аллеям и пустынным улицам на кладбище. На широких могильных плитах сидели отвратительные ведьмы; они сбросили с себя лохмотья, точно собирались купаться, разрывали своими костлявыми пальцами свежие могилы, вытаскивали оттуда тела и пожирали их…»

— Молчи, дурак! — рявкнула Ангелина Богдановна, хотя Саша, понятное дело, не произнес ни слова. — Не понимаешь ничего ни в жизни, ни в смерти — так молчи, понял?!

— По… понял! — испуганно проблеял Саша. — Из… извините, пожалуйста!

— Пожалуйста! — буркнула Ангелина Богдановна. — А еще савватистис!

Глаза ее уже не метали синие молнии, и, хотя дышала она тяжело и губы были стиснуты в злую нитку, Саша почувствовал, что шанс на прощение у него, пожалуй, все-таки есть.

Но тотчас выяснилось, что этого шанса придется еще подождать!

— Ты, я полагаю, смог догадаться, что борцы с вриколасами существовали во все времена и во всех странах, — проговорила Ангелина Богдановна с уничтожающей интонацией, как если бы общалась с полным дебилом и круглым двоечником.

Саша вспыхнул было, однако что заслужил, то заслужил. Поэтому он просто кивнул и продолжал слушать.

— Появлялись они и в Нижнем Новгороде — до тебя. Все считали их обычными людьми. Одного из них звали Александром Серафимовичем Гациским. Это был…

— …знаменитый историк! — обрадовался Саша. — Мы его на краеведении проходили!

— «Проходили»! — передразнила Ангелина Богдановна. — Ладно хоть не пробегали! Гациский прожил жизнь внешне обычную, но наполненную тайной борьбой с вриколасами. В одной из битв он погиб, хотя другим его смерть казалась всего лишь смертью от болезни. Его похоронили на Петропавловском кладбище. Когда кладбище закрыли, многие останки на новое место не перенесли. Их просто засыпали землей. Посадили деревья, и появился этот красивый, но зловещий парк. Но в глубине, под травой и корнями деревьев, по-прежнему покоится прах савватистиса Александра Гациского. К нему я обратилась за помощью.

— Вы умеете разговаривать с мертвыми?! — ужаснулся Саша.

Ангелина Богдановна только повела бровью в ответ и продолжала:

— Сложность в том, что рука-воровка должна была принадлежать, конечно, ловкому вору, это во-первых, а во-вторых — самоубийце.

— Самоубийце? — повторил Саша. — Но я читал, что их не разрешали хоронить на кладбищах… только за оградой…

— Пять баллов! — одобрительно кивнула Ангелина Богдановна. — Существовал такой обычай! За оградой Петропавловского кладбища был похоронен и самоубийца Шишка Ошара, один из самых ловких здешних воров, прозванный так потому, что очень уж ловко он ошаривал и дома, и карманы, и кошели.

— Шишка Ошара?! — недоверчиво переспросил Саша. — Что, серьезно?! Ну и имечко! Неужели прямо так на его памятнике написали?!

— Какой у самоубийцы может быть памятник, ты что, окстись! — фыркнула Ангелина Богдановна. — Зарыли Шишку близ ограды — вот и вся недолга. Даже крест на могиле не поставили.

— А почему он покончил с собой?

— Он влюбился в одну красивую девушку, посватался к ней, однако она предпочла другого джентльмена удачи. Шишка крепко выпил с горя и полез в Волгу, чтобы утопиться. Потом он рассказывал, что от холодной воды протрезвел и хотел выбраться, однако ногу свело судорогой — он и утонул, и был сочтен самоубийцей, ибо накануне во всеуслышание заявлял, что жить больше не желает.

— Утонул? Но как же он мог кому-то что-то потом рассказывать?! — возопил было Саша, однако Ангелина Богдановна так глянула, что он умолк на полуслове.

— Александр Серафимович сам слышал от Шишки эту историю, — пояснила Ангелина Богдановна. — Ошара проникся к нему особым почтением, поскольку был упомянут в одном из очерков Гациского, а потому, когда они встретились на просторах Петропавловского кладбища, откровенничал с ним вовсю. Поскольку Шишка был похоронен за оградой, прах его остался нетронутым, когда разорили остальные могилы. Шишка за двести лет пребывания в земле изрядно истосковался по любимому делу; к тому же он не в силах был отказать Александру Серафимовичу и с огромной охотой согласился отпустить свою знаменитую руку, как он выразился, на промысел. Правда, при одном условии: чтобы ее снова зарыли где-нибудь в парке, когда мы победим.