Большая книга ужасов — 71 - [43]

Но это все-таки была воробьинообразная тварь. Сначала она каркнула. И этим выдала себя.

Катька вжала голову в плечи.

Птица стала тормозить, размахивая крыльями. С шумом.

Катька успела поднять руку и отступить.

Когти впились в куртку. Жесткие крылья мазнули по лицу.

Вместо того чтобы погнать к подъезду, страх заставил ее замереть.

Серый клюв метил в глаз.

Не попал. Ворона удивленно вскрикнула, опрокинулась, нелепо замахала крыльями.

– Юрику это не понравится, – повторил на класс старше. – А смотри, везука! С первого раза попал!

Он вытянул из кармана камень побольше, замахнулся. Но птицы уже не было. Только несколько перьев валялось у Катькиных ног.

– А что ты там хотел мне сказать, когда пришел? – спросила Катька. Встреча с вороной напомнила ей недавние события.

– Можно сходить на кладбище, – предложил Виталик. – Написать что-нибудь.

– Нет, на кладбище я не пойду. Я маме обещала туда не ходить. – Катька отряхнула руки. – Помнится, ваш Юрик говорил, что за надпись на склепе мне достанется от него респект и уважуха.

– Ну? – напрягся Виталик.

– А еще помощь, если понадобится.

– Ну? – тупил Виталик.

– Мне нужна помощь.

Глава девятая

Все как будто повторилось. Они сидели в тренерской. Один мелкий ковырял обмотку на мате. Другой устроился на полу, только теперь в руках у него была длинная мармеладина, и он от нее методично откусывал. Долговязый Юрик в обнимку с бутылкой газировки раскачивался на стуле. Вид имел мрачный. Виталик балансировал на мяче. Без батона.

Катька стояла. После всего произошедшего она не могла сидеть. Мелкий с мармеладиной забыл о своем угощении, настолько увлекся рассказом. В уголке рта его скопился сладкий зеленый сок.

А Катька рассказывала. Про реку с живой водой. О том, как она превратилась в мертвую, как появился истукан. Как мертвая вода стала оживлять покойников. Про Рыцаря, который не служит истукану. Рыцарю надо выполнить всего лишь одно обещание, чтобы освободиться, но сделать он это не может. Вот и гоняет с кладбища обреченных постоянно врать. Потому что не хочет, чтобы они давали силу истукану. Про несчастную девушку. Про свои сны, где видела птицу Сирин и балерину.

– Сирин – это птица с женской башкой? – уточнил долговязый. – На могиле Пришвина такая. Все писатели вруны. Пришвину самое место на этом кладбище.

– Чем больше Шуз врет, тем сильнее становится истукан, – не отвлекалась Катька. – Истукану осталось чуть-чуть, и он наберется силы.

– Врет, значит…

На класс старше оказался прав. Юрику очень не понравилось, что его обманули.

– Ну так на любого вруна найдется управа.

Долговязый отвинтил крышечку, опрокинул бутылку и долго пил ядовито-зеленую жидкость, дергая в момент глотка кадыком. Потом он какое-то время сидел, прислушиваясь к своим ощущениям. Довольно икнул.

– Что ты будешь делать? – спросила Катька. Мировая справедливость волновала мало. Мужские обиды – не ее тема. Ее тема – вороны-убийцы. Ее тема – внезапный интерес истукана. И, конечно, Рыцарь.

В своем рассказе Катька кое-что утаила. С Виталиком они договорились на пять около школы. Но чтобы подойти к школе, надо было пройти мимо кладбища. Ветер, как мы помним, всегда дует оттуда, из царства мертвых. Что он несет с собой? Неприятные запахи, мрачные воспоминания.

Трамваев не было. Катька перебежала дорогу. На что она могла смотреть? Конечно, на розовые башенки центральных ворот кладбища.

У калитки стоял Рыцарь.

– Осталось немного, да? – осторожно подошла к нему Катька.

Рыцарь молчал.

– Я пришла попросить у тебя кое-что.

Рыцарь не шевельнулся. Только плащ чуть колыхался на ветру.

– Выполнишь?

Под капюшоном клубилась чернота. И эта чернота склонилась перед ней.

Катька уже знала, как поступит! Но об этом она никому не собиралась рассказывать. Даже Виталику, примчавшемуся с перехода как раз вовремя, когда договор с Рыцарем был уже заключен. Осталось узнать, что будут делать мальчишки.

– Зачем делать? – медленно заговорил Юрик. – Наделали уже! Мы просто встретимся с Каблуковым, поговорим. Нехорошо, когда у одного все, а у остальных ничего. Правильно, мелкие?

Мелкие дружно закивали. Мармеладина у того, что на полу, печально согнулась.

– Вот и я говорю, – качнулся на мяче Виталик. – Нехорошо.

У Катьки было свое представление о том, что такое хорошо, но она его озвучивать не стала.

– Пошли! – поднялся долговязый. – Малышня! Резко подорвалась!

Мелкие встали перед долговязым по стойке «смирно». Виталик свалился с мяча.

– Куда? – осторожно спросила Катька.

– На кладбище! – потряс бутылкой долговязый. – Сейчас позвоним Каблуку, забьем стрелку. Он наверняка около колумбария топчется. Желания загадывает. Порушим ему малину.

Мелкие рванули к выходу. Катька попятилась к матам, благо места тут было много.

– Я не пойду, – прошептала Катька. – Мне нельзя.

– Ходить? – уточнил долговязый.

– На кладбище. Я маме обещала. Не могу сейчас врать.

Мелкие просунули головы в дверь, сокрушенно повздыхали.

– Везука, – протянул на класс старше.

– Все равно ты с нами, – отрезал долговязый. – По дороге решим, что делать.

И они решили: посадили Катьку в кафе «У Аллы». Та самая стекляшка, что стояла напротив остановки почти вплотную к кладбищенской стене. Соседняя дверь вела в магазинчик ритуальных услуг. Но на ней висел замок. А тут было открыто. Даже двое посетителей было – мужчина и женщина. Буфетчица сурово посмотрела на их ввалившуюся компанию. Терпеливо приняла заказ на чай и бутерброд, уплыла в кухню. Долговязый сунул Катьке деньги.