Большая книга ужасов — 45 - [29]

— А завтра никак нельзя? — с надеждой спросил мальчик.

— Нельзя. По воскресеньям она своим ремеслом не занимается. Считает, что это грех! — объяснила мама. — И потом, туда с раннего утра выезжать надо, чтобы успеть. К ней сначала на поезде ехать, а потом на двух автобусах. А мы завтра с Джеком прощаемся… — И она всхлипнула, а следом за ней и Коля.

Мама осталась ожидать папу, а мальчик долго лежал в постели без сна, несмотря на усталость. Скорбь по Джеку, горечь от предательства, ноющая боль в плече и страх перед завтрашним днем не отпускали, поочередно занимая мысли. В конце концов, Коля решил, что завтра проведет весь день рядом с родителями, с Мишкой разговаривать не будет и, конечно, в парк — ни ногой. Сквозь дрему он еще услышал, как возвращается отец и говорит, что нашел хорошее место, а потом усталость взяла верх, и он провалился в сон.

День седьмой

Проснулся Коля, как ему показалось, от какого-то хлопка. Он, еще в полудреме, слегка поморщившись от боли в плече, потянулся в постели, подумал о том, как сегодня не хочется вылезать из-под одеяла, но нужно идти гулять с собакой, и только потом вспомнил, что Джека больше нет. Мальчик тут же резко вскочил с постели и направился в ванную комнату, чтобы смыть подступившие слезы. В квартире царила непривычная тишина. Позвав родителей и не получив ответа, Коля понял, что находится дома один. Значит, просыпаясь, он услышал, как уходили мама с папой.

На кухонном столе лежала записка, гласившая: «Мы поехали за Джеком. Хотим все сделать пораньше, а то потом нам могут помешать. Ты подходи прямо на похороны, мы тебя подождем. Папа выкопал могилу в старой части парка. Там небольшое выжженное место и камень рядом. На нем потом даже можно будет что-то написать». Далее каллиграфическим маминым почерком шли инструкции по разогреву завтрака, но Коле сейчас было не до еды. Он трижды перечитал записку, а затем безвольно выпустил ее из рук, и она спланировала в угол, где до сих пор стояла неубранная миска Джека.

Мальчик прекрасно понял, в каком месте папа выкопал яму для последнего пристанища пса. Он пытался возродить в себе надежду, что это какая-то другая выжженная прогалина и другой камень; в конце концов, территория парка немаленькая, и мало ли у какого камня кто-нибудь разводил костер. Но поверить в это никак не получалось. Что же теперь делать? Остаться дома, сославшись на болезнь, и не попрощаться с другом? Или все-таки пойти туда, но только вместе с родителями? Хотя, что они смогут сделать в случае чего? Будут стоять как загипнотизированные, в то время как он займет место, предназначенное для Джека? Мальчик почти не сомневался, что именно в этом и состоит дьявольский план.

Зазвонил телефон, но, увидев, от кого звонок, Коля отвечать не стал. Минуту спустя пришло СМС: «Я тоже хочу проститься с Джеком. И мне нужно тебе кое о чем рассказать». Сначала Коля хотел ответить, чтобы Миша не приходил, и написать, что им теперь не о чем разговаривать, однако потом решил не общаться с ним даже посредством сообщений. Мальчик очень надеялся, что его бывшего друга не будет на похоронах друга истинного. И как он только узнал? Родителей встретил, что ли?

И тут Коля подумал о том, как нестерпимо ему будет сознавать впоследствии, если предатель Миша проститься с Джеком придет, а его самого там не будет. Решив, что этому не бывать, Коля быстро, не теряя времени на завтрак, оделся и вышел на улицу. Он сделал это импульсивно, еще не зная, что предпримет дальше, пойдет ли к страшному камню, или попытается задержать Мишку, или попробует уговорить родителей выбрать другое место для погребения, но точно зная, что просто остаться дома он не может.

Погода сигнализировала о приближении зимы. С серого, низкого неба сыпались какие-то непонятные осадки, уже не совсем дождь, но еще и не снег. Холодный, резкий ветер срывал с деревьев остатки листвы. В такой день можно было не опасаться, что кто-то помешает совершить скорбную церемонию. Сегодня в эту часть парка забредет разве что какой-нибудь чудак, вроде вчерашнего энтузиаста, да и то навряд ли. Постояв пару минут в нерешительности и успев продрогнуть даже за столь короткий промежуток времени, мальчик побрел в сторону парка, так до конца и не определившись, что будет делать дальше. Невозможно было себе представить, что еще неделю назад он радостно бежал тем же маршрутом, собираясь провести день в играх на свежем воздухе.

Дойдя до шоссе, за которым начиналась парковая территория, Коля остановился. Ему вдруг подумалось, что если он его перейдет, то пути назад уже не будет. Как там говорил древний полководец? «Рубикон перейден»? Мальчик не знал, что может ему помешать перейти дорогу в обратном направлении, но был совершенно уверен: нечто, человек ли, природное явление, обязательно не даст вернуться назад. Причем, вероятно, что-нибудь очень неожиданное и новое; злобный дух явно не любил повторяться.

Парк в этот день выглядел на редкость уныло, под стать погоде. Наверное, таким и должно быть кладбище злодеев и самоубийц, которых некому оплакать. Но в то же время он смотрелся настолько безобидным и даже жалким, что, казалось, если там и можно погибнуть, то только от тоски. На столбе висела свежая афиша, которую никто еще не успел сорвать или изрисовать. Она извещала о юношеских соревнованиях по легкой атлетике. При виде ее мальчику сделалось обидно едва ли не до слез, а на душе стало совсем погано.