Большая книга ужасов, 2017 - [42]

Около двери стояла какая-то угрюмая немолодая женщина в фиолетовом халате, домашних тапочках и черной кружевной косынке, и запирала замок.

– Здравствуйте, – робко пробормотала Валюшка. – Извините, а могу я увидеть Ивана Васильевича Охотникова?

– Не можешь, – спокойно сообщила женщина. – Умер Васильич.

– Да я знаю, – закивала Валюшка. – Я приехала, как только услышала об этом. Я его родственница, понимаете? Мы давно не виделись, и вот теперь я хотела… последний долг и все такое…

– Ишь ты, закопошились родственнички! – неодобрительно взглянула на нее женщина. – То жил один как перст, а тут забегали! Каждому какая-то выгода нужна от покойника!

Валюшке стало ужасно стыдно. В самом деле – ей нужна от покойника выгода…

– Небось твоя семья тоже на дороженную квартиру губу раскатала? – подозрительно нахмурилась соседка.

– Какая квартира? При чем тут квартира? – смущенно спросила Валюшка. – Дело совсем не в квартире! Я просто хотела повидать Ивана Васильевича. Ну, постоять у гроба… Проститься, вы понимаете? Можно? Пожалуйста!

Соседка подозрительно посмотрела на нее:

– Врешь небось? Постоять, постоять… а потом твои родители судиться за жилье станут!

– Да не станут они судиться! – почти в отчаянии воскликнула Валюшка. – Вот честное-пречестное слово – не нужна нам эта квартира! У нас своих две: у мамы Марины и у Михаила Ивановича, ее мужа. Понятно? Пожалуйста, пустите, пустите меня на Ивана Васильевича посмотреть!

– Две квартиры, говоришь? – задумчиво пробормотала соседка. – Вот и у меня теперь две будет! Квартиру Васильича его наследница мне отписала! Увезла гроб, а напоследок квартиру отписала! Так что теперь она принадлежит мне – Маргарите Сергеевне Полушкиной!

Валюшка хлопнула глазами:

– Какая наследница? Как – гроб увезла? Куда?!

– Да в Чернолюдово!

– Куда?! – изумилась Валюшка.

– Деревня якобы такая есть – Чернолюдово, а где это – поди знай! – отмахнулась Маргарита Сергеевна.

Чернолюдово! Ну и название! Валюшка вообразила какую-то неведомую Черную Люду, именем которой названа эта деревня, и с трудом подавила нервный смешок. Хотя вообще-то было не до смеха, конечно!

– Погрузила, значит, гроб в машину и увезла! – продолжала Полушкина.

– Как погрузила? Сама? – тупо спросила Валюшка.

– Шутишь, что ли? – обиделась соседка. – Сама! Да она вся как Снежная королева – беленькая, чистенькая, сверкающая! При ней два мужика были, тоже в белом, силищи необыкновенной: гроб схватили – и будто коробку картонную вынесли. И лимузин у нее белоснежный! Денег, видать, у дамочки куры не клюют. Конечно, что ей эта квартира, в которой лет сорок ремонта не было? А для меня это настоящее сокровище! И она его мне отписала, эта дамочка! – И Полушкина вскинула руку, в которой был зажат белый лист бумаги, на котором сияли серебряные буквы. – Вот, читай!

Но ни словечка прочитать Валюшка не успела. Серебряные буквы вдруг почернели, а потом чернота поползла по всему листку. Он съежился, словно обугленный, и распался хлопьями, которые разлетелись по полу.

– Что это, что это? – залепетала Маргарита Сергеевна Полушкина, растерянно глядя то на эти хлопья, то на свою руку, с которой творилось нечто неописуемое. – Что это?!

Валюшка покачала головой: во-первых, она не знала, а во-вторых, вообще слова не могла вымолвить от ужаса!

Рука Полушкиной сначала распухла, потом посинела. Кожа покрылась пузырями. Они лопались, извергая кровавую жидкость, а рука начала темнеть, съеживаться, словно обугливалась, – и вдруг кожа и плоть полезли клочьями, обнажая скрюченные кости.

– Что это?!! – взвизгнула Полушкина, тряся тем, что осталось от ее руки.

– Обморожение четвертой степени, – раздался рядом голос Никто, и Валюшка даже подпрыгнула от неожиданности. – Скажи ей – пусть вызывает «Скорую», да поскорей!

– Поскорей вызывайте «Скорую», у вас обморожение четвертой степени, – послушно повторила Валюшка и подумала, что на нее еще Никто смотрел с таким изумлением, как Маргарита Сергеевна Полушкина…

Однако в это мгновение Никто с силой дернул ее за руку и потащил за собой:

– Бежим! Гроб увезла Знобея!

Они успели вылететь из подъезда и промчаться километра два, не меньше, прежде чем Валюшка смогла переспросить:

– Знобея?!

Нет, она не была такой уж тугодумкой – просто передвигались они с Никто невероятно быстро! Вернее, передвигался Никто, в Валюшка влачилась за ним, будто консервная банка, привязанная к кошачьему хвосту… Как-то раз у них в детдоме Андрюшка Конопелькин из девятого класса решил позабавиться с бродячей кошкой и привязал к ее хвосту банку из-под зеленого горошка, которую стащил из кухонной мусорки. Но Валюшка, увидев это, налетела на него так, что Конопелькин потом до-олго вынужден был пропускать уроки! Ее тогда к директору вызывали, ругали-ругали… но как-то все обошлось. Конопелькин клялся, что отомстит Валюшке, когда выздоровеет, но не успел: она поехала искать тетю Тому, попала в Хельхейм, а потом ее удочерила тетя Марина и в детдом она больше не вернулась. Ну, короче, если тогда Валюшка понимала, что испытывала кошка, только теоретически, то теперь узнала на практике.

– Я сразу заподозрил, что дело тут нечисто, но сначала глазам своим не поверил, потому и задержался. Знобея умеет, ох умеет обморочить, глаза отвести! – сокрушенно выкрикнул Никто, чуть обернувшись через плечо. – У нее что ни шаг, то макабрические шутки и проказы!