Большая книга пиратских приключений - [30]

В ответ поднялся еще больший галдеж на еще более непонятном языке.

– Во попали! – Старпом сдвинул фуражку на нос и поскреб затылок. – Как бы они нас не это… ням-ням.

– Не ням-ням, – усмехнулся Штокман, – а каи-каи.

– А что такое каи-каи? – спросил Алешка.

– Это на одном из полинезийских наречий то же, что по-нашему ням-ням.

Мне тут же пришла на ум специальная деревянная вилка. Впрочем, какая разница – какой вилкой нас будут ням-ням. Главное, чтобы каи-каи не живьем.

Но тут Штокман, все еще усмехаясь, обратился к островитянам, как я догадался, на том самом полинезийском наречии.

В ответ был такой восторг, будто он им пообещал елку на Новый год. И они сразу же загалдели, перебивая друг друга.

– Они говорят, – стал переводить Штокман, – что не будут нас каи-каи, они не голодные. Они говорят, что отвезут нас к своему великому вождю по имени Бескрылый Олень…

– А королева у них, – удивился Алешка, – наверное, Безногая Змея?

– Они говорят, – продолжил Штокман, – что их великий вождь Бескрылый Олень прилетел к ним с неба.

Алешка прыснул. Островитяне тоже расхохотались, скаля свои белые острые зубы.

Тут наши шлюпки достигли берега, и в сопровождении шумной, радостной толпы мы пошли в глубь острова. Прямо по белоснежному мельчайшему песку, по которому суетливо бегали маленькие, вроде наших тараканов, крабики.

Углубившись в заросли, мы увидели на расчищенном месте громадное дерево, а возле него ограду из пальмовых стволов.

У входа стояли два крутых парня, тоже в юбочках и венках, но с длинными копьями и с дубинками, которые висели у них на поясе.

Эти парни были не такие бронзовые, но тоже здорово загорелые. Они стояли, как манекены в витрине. Даже глазами не хлопали.

Из нашей толпы выделился один абориген представительной внешности и скрылся за оградой.

– Докладывать пошел, – сказал веселый матрос Алешин. – Его Величеству.

– Эта ограда, – объяснил нам Штокман, – называется «па». В мирное время там обитает вождь, а в случае войны собирается все племя. Как в крепость.

Доклад Его Величеству был краток. Представительный абориген, как мы потом узнали, советник великого вождя, вышел очень скоро и что-то громко прокричал.

Штокман перевел:

– Великий вождь Бескрылый Олень желает видеть чужеземцев.

И тут же вышел с огромной важностью великий вождь. Правда, ростом он не был велик и бронзовой кожей не отличался, зато одет был лучше всех своих подданных: в тельняшку и шорты при белом пробковом шлеме.

– Подарок из Африки, – шепнул мне Алешка.

Я бы на его месте резвиться не стал. Мы стояли в плотном кольце островитян, правда, никакого оружия, кроме увесистых венков, у них не было, но зато имелись те еще зубки. Но самое главное – этот Безрогий Олень в нормальной одежде держал в руке длинный жезл, очень красиво украшенный художественной резьбой и разноцветными птичьими перьями. Только вот венчал этот посох… зловеще скаливший зубы белоснежный человеческий череп.

Штокман выступил вперед и от лица нашего экипажа приветствовал великого вождя и его веселых подданных.

Вождь важно склонил голову и, что-то неразборчиво пробормотав, повернулся и скрылся за своей оградой.

– Он говорит на каком-то странном наречии, – пояснил Штокман, – я с трудом его понял, но смысл его речи в том, что нам будет оказано необходимое гостеприимство.

– А потом? – по существу спросил Алешка.

– Потом? Потом наши черепа тоже посадят на палки, – пошутил веселый матрос. Который, как я заметил, не отходил ни на шаг от нас с Алешкой. А вот наш папа вообще держался как бы в тени. Будто не хотел привлекать к себе внимание, хотел остаться незамеченным. Но только сам он, я думаю, очень многое замечал.

Советник великого вождя, его звали Ваувау, спросил Штокмана, где мы предпочитаем отдохнуть до вечера – на своем судне или в хижинах, у гостеприимных островитян? Штокман, прежде чем ответить, бросил незаметный взгляд на папу, и папа тоже послал ему незаметный ответ.

Штокман сказал, что мы очень признательны за предложение отдохнуть в хижинах, очень ценим гостеприимство хозяев острова, но отдыхать мы будем на борту, так нам привычнее.

И правильно, подумал я, нам надо держаться на всякий случай вместе, а не расползаться по хижинам. К тому же, если что, нам и удрать будет легче. Не понравился мне их бескрылый король, нелюдимый какой-то.

Советник сообщил нам, что вечером, как только луна поднимется над баньяном (это у них такое большое священное дерево), состоится великий праздник в нашу честь. При свете луны, факелов и костров.

– На которых они нас и зажарят, – пошутил веселый матрос.

– Меня не зажарят, – похвалился Алешка. – Мама говорит, что я несъедобный.

– Ты весь ядовитый, – сказал Рыбкин. – Особенно язык.

Островитяне проводили нас до шлюпок, и мы отправились на свое судно.

Капитан встретил нас выпученными глазами.

– Что за маскарад? – грозно спросил он. Мы все были в венках из больших цветов, а у Штокмана (его, наверное, приняли за вождя) на шее гремело ожерелье из раковин и акульих зубов. – Вы бы на борт еще в юбках явились!

– Это все Лешка придумал, – наябедничал веселый матрос. – Его сегодня на пир пригласили. При луне. И вас, Иван Федорович, тоже. Аборигены очень интересовались: «А где же великий вождь Большая Трубка?»