Большая игра - [44]

Идем дальше по русофобским тезисам: «В то время как передовая Англия вместе с передовой Францией давно перешли на пароходы, русские корабли ходили под парусом».

Мы видели, что это далеко не так, и уже в Синопском сражении участвовали пароходы русского флота. Да, их было мало, да, флоты Британии и Франции значительно опережали российский по числу пароходов. Но позвольте, это же две ведущие морские державы. Это страны, которые на море превосходили весь мир сотнями лет, но почему-то никто на этом основании не называет весь остальной мир «прогнившим».

Впрочем, давайте проанализируем степень военной «отсталости» России в целом. Для этого нет смысла перебирать все виды вооружений, сравнивая каждую техническую характеристику тех или иных образцов. Достаточно просто посмотреть соотношение потерь в живой силе. Если по вооружениям Россия действительно серьезно отставала от противника, то очевидно, что и потери на войне у нас должны были быть принципиально выше.

Цифры общих потерь сильно различаются в разных источниках, а вот число убитых примерно одинаково, поэтому обратимся к этому параметру. Итак, за всю войну в армии Франции убито 10 240 человек, Англии — 2755, Турции— 10 000, России— 24 577. К потерям России еще добавляют около 5 тысяч человек. Эта цифра показывает число погибших среди пропавших без вести. Таким образом, общее число убитых считают равным 30 000[86]. Как видите, никакого катастрофического соотношения потерь нет, особенно если учесть, что Россия воевала на пол года дольше Англии и Франции.

Разумеется, в ответ скажут, что основные потери в войне пришлись на оборону Севастополя, здесь противник штурмовал укрепления и это приводило к сравнительно повышенным потерям. То есть «техническую отсталость» России частично удалось компенсировать выгодной позицией обороны.

Хорошо, давайте тогда вспомним первое же сражение вне Севастополя — битву при Альме. И людей, и пушек у Меншикова было меньше, чем у коалиции, что и неудивительно, ведь против России выступили сразу три страны. Кроме того, противника поддерживал с моря еще и корабельный огонь. А потери оказались примерно равными. При технической отсталости это невозможно.

Что касается вооружений, то отметим, что в русской армии были ракеты. Причем боевые ракеты системы Константинова значительно превосходили западные аналоги. Кроме того, Балтийское море надежно прикрывали отечественные мины Бориса Якоби. Это оружие также относилось к числу лучших в мире образцов. Значит, «отсталая Россия» кое в чем обгоняла самые развитые страны мира.

То есть мы видим, что все основные тезисы антирусской пропаганды не стоят и ломаного гроша. Государственная система доказала свою эффективность, благодаря ей наша страна набрала такую силу, что выстояла в борьбе с коалицией сверхдержав феноменальной мощи.

Армия продемонстрировала высокую боеспособность. В войсках царила железная дисциплина, а Россия поднималась на Вторую Отечественную войну со всеми вытекающими для противника последствиями.

Но почему же столь живучей оказалась клевета на николаевскую Россию?

Начнем с того, что уже во время войны представители так называемой прогрессивной общественности развернули антироссийскую пропаганду и распространяли листовки — прокламации.

«Написанные бойким языком, с полным старанием сделать их доступными пониманию простого народа и преимущественно солдата, прокламации эти делились на две части: одни были подписаны Герценом, Головиным, Сазоновым и прочими лицами, покинувшими свое отечество; другие — поляками Зенковичем, Забицким и Ворцелем»[87].

Когда умер Николай I, ему на смену пришел царь-либерал Александр II. Либералам вообще свойственно критиковать консервативные порядки, да к тому же после долгого правления жесткого императора его сын решил, что пора смягчить контроль над прессой. Как водится, пресса тут же расплясалась, перемежая справедливые аргументы с откровенной русофобией и чернухой.

На ниве критиканства, к сожалению, подвизались и многие офицеры. Дело в том, что Николай I, собрав команду единомышленников, потом крайне неохотно шел на то, чтобы привлекать к государственному управлению следующее поколение. Амбициозная молодежь, успевшая к середине XIX века превратиться в зрелых людей, жаждала крупных постов и славы. У них был серьезный мотив ругать стариков на чем свет стоит, пытаясь доказать, что новые кадры справились бы куда лучше поколения николаевцев.

В свою очередь, участники Крымской войны стремились оправдаться за собственные ошибки. Промахов и недочетов не способен избежать никто, даже самый великий полководец. Когда война оканчивается победой, об этом все забывают, и генералы получают награды и всеобщее уважение. А вот Крымская война завершилась все-таки не совсем равным мирным договором. Привыкшая к постоянным победам общественность пришла в ярость, и полководцы-старики начали оправдываться, нередко сваливая вину друг на друга, интендантов и, разумеется, на «плохое оружие».

И наконец, когда советские историки взялись описывать события Крымской войны, то они находились под строгим идеологическим контролем и давлением. Ничего иного они и не могли сказать, кроме глупостей о «бездарных генералах», «самодурствующем царе» и вселенской отсталости «крепостной России». Для большевистской власти Николай I — это «душитель свободы» и «убийца лучших людей России — декабристов», все, кто с этим не согласен, — пожалуйте в тюрьму. Сидеть не хочет никто, в том числе и советские историки.