Большая игра - [43]

Теперь вспомним, какие цели преследовал противник. Согласно его планам, от России должны были быть отторгнуты Аландские острова, Финляндия, Прибалтийский край, Крым и Кавказ. Был момент, когда шведам предложили даже Петербург. Кроме того, восстанавливалось Польское королевство, а на Кавказе создавалось независимое государство «Черкесия», вассальное по отношению к Турции. Это еще не все. Дунайские княжества (Молдавия и Валахия) находились под протекторатом России, но теперь предполагалось передать их Австрии. Иными словами, австрийские войска выходили бы на юго-западные границы нашей страны.

Трофеи хотели поделить так: Прибалтику— Пруссии, Аландские острова и Финляндия — Швеции, Крым и Кавказ — Турции[82]. Черкесию получает предводитель горцев Шамиль[83], и, кстати, во время Крымской войны его отряды тоже воевали против России.

Обычно считается, что этот план лоббировал влиятельный член британского кабинета Пальмерстон, а французский император придерживался другой точки зрения. Однако дадим слово самому Наполеону III. Вот что он сказал одному из русских дипломатов:

«Я намерен… приложить все усилия, чтобы воспрепятствовать распространению вашего влияния и заставить вас вернуться в Азию, откуда вы и пришли. Россия — не европейская страна, она не должна быть и не будет таковой, если Франция не забудет о той роли, которую ей надлежит играть в европейской истории… Стоит ослабить ваши связи с Европой, и вы сами по себе начнете движение на Восток, чтобы вновь превратиться в азиатскую страну. Лишить вас Финляндии, балтийских земель, Польши и Крыма не составит труда»[84].

Вот такую судьбу готовили России Англия и Франция. Знакомые мотивы, не правда ли? Нашему поколению «посчастливилось» дожить до реализации этого плана, а теперь представьте, что идеи Пальмерстона и Наполеона II воплотились бы в жизнь не в 1991 году, а в середине XIX века. Представьте себе, что Россия вступает в Первую мировую в ситуации, когда Прибалтика уже в руках Германии, когда Австро-Венгрия располагает плацдармом в Молдавии и Валахии, а турецкие гарнизоны стоят в Крыму. А уж Великая Отечественная война 1941–1945 годов при таком геополитическом раскладе и вовсе превращается в заведомую катастрофу.

Но «отсталая, бессильная и прогнившая» Россия не оставила от этих проектов камня на камне. Ничего из этого не было реализовано. Черту под Крымской войной подвел Парижский конгресс 1856 года, итоги которого мы обсудили в прошлой главе. Очевидно, что ни позора, ни унизительного поражения и близко не было.

Теперь перейдем ко второму важному вопросу— к «технической отсталости крепостной России». Когда речь заходит об этом, то всегда вспоминают нарезное оружие и паровой флот. Мол, у Британии и Франции армия была вооружена нарезными ружьями, а русские солдаты — устаревшими гладкоствольными. Мы уже неоднократно убеждались, что это не так. Русские использовали штуцеры и во время Крымской войны, и до нее — на Кавказе и во время похода в Венгрию. «Да, нельзя говорить, что нарезное оружие совершенно отсутствовало», — с зубовным скрежетом признает русофоб, но тут же добавит: «и всё же штуцеров в армии было очень мало».

Давайте разберемся. В 1858 году на страницах «Военного сборника» разгорелась дискуссия между военными экспертами, включая участников Крымской войны. И вот что там написано: «если мы возьмем в соображение общее число нарезного оружия, бывшего тогда во всей нашей армии, то увидим, что число его едва ли многим уступало тому количеству, которое имела армия французская. Разница была только в том, что французы, ведя войну наступательную, будучи у себя дома безопасными, могли и лучшие войска свои, и лучшее оружие собрать в том пункте, где происходили военные действия; тогда как мы и то, и другое вынуждены были раздробить».

Вот, собственно, и все. Миф о какой-то «отсталости» в этой сфере не выдерживает никакой критики. Где в это время находилась остальная армия? В предыдущих главах мы, по сути, уже ответили на последний вопрос, но для иллюстрации приведем еще ряд цифр:

«В конце 1854 г. вся пограничная полоса России была разделена на участки, подчиненные каждый особому начальнику на правах главнокомандующего армией либо отдельным корпусом:

а) Прибрежье Балтийского моря (Финляндия, С.-Петербургская и Остзейские губернии), военные силы в котором состояли из 179 батальонов, 144 эскадронов и сотен, при 384 орудиях;

б) царство Польское и западные губернии — 146 батальонов, 100 эскадронов и сотен, при 308 орудиях;

в) пространство по Дунаю и Черному морю до реки Буг — 182 батальона, 285 эскадронов и сотен, при 612 орудиях;

г) Крым и прибрежье Черного моря от Буга до Перекопа — 27 батальонов, 19 эскадронов и сотен, 48 орудий;

д) берега Азовского моря и Черноморье — 31 1/2 батальона, 140 сотен и эскадронов, 54 орудия;

е) Кавказский и Закавказский края — 152 батальона, 281 сотня и эскадрон, 289 орудий (этих войск находилась на турецкой границе, остальные— внутри края, против враждебных нам горцев)»[85].

Нетрудно заметить, что львиная доля армии находилась вовсе не в Крыму. Чем объясняется такое, на первый взгляд, странное расположение русских? На этот вопрос мы дали ответ выше, но почему бы и не повториться? Когда Пруссия, Австрия и Швеция начали склоняться к антироссийской позиции, нам пришлось держать главные силы далеко от Крыма вдоль пограничной «дуги»: север, запад, юго-запад.