Большая игра - [33]

Благодаря переброске подразделений с юго-восточной границы численность армии Меншикова удалось довести до 100 тысяч человек (не считая флотских экипажей). У коалиции в то время было около 71 тысячи солдат и офицеров. Правда, за счет корабельной артиллерии неприятель имел значительный перевес в пушках, а кроме того, враг окопался на местности, очень удобной для обороны. Меншиков знал, что скоро к противнику прибудут несколько дивизий из Европы. Разбить врага до их подхода стало целью русского командующего. Меншиков понимал, что удар по вражеским укреплениям— серьезный риск, однако концентрация превосходящих сил в нужных точках давала шанс на успех. Идею наступления поддерживали и все остальные русские генералы.

Меншиков составил следующий план. Ударный отряд генерала Соймонова атакует врага, выдвинувшись из Севастополя. Одновременно вторая группа движется с Инкерманской горы на соединение с отрядом Соймонова. И наконец, Горчакову предписывалось отвлечь противника, а если представится случай, то захватить подъем на Сапун-гору.

Прямо накануне сражения в армию прибыли сыновья царя — Николай и Михаил. Они объезжали войска со словами: «Государь император кланяться приказал вам, ребята!» Великие князья приехали лично участвовать в битве. Солдаты, увидев, что Николай I не отделяет себя от трагедии народа и рискует жизнью своих детей, приветствовали царских сыновей громким «ура».

Ранним утром 5 ноября 1854 года отряд Соймонова вышел из Севастополя. Англичане безмятежно спали и не сразу сообразили, что происходит. Панический крик «русские идут» разнесся по английскому лагерю, только когда наши стали стрелять. Одновременно заговорили пушки Севастополя, а Горчаков начал отвлекающий маневр у Балаклавы.

Вооруженные нарезными ружьями русские солдаты при поддержке артиллерийского огня теснили англичан, приближаясь к вражеским укреплениям № 1 и № 2. Противник бросил на перехват бригаду Пенефетера, но Томский и Колыванский полки отбросили ее, взяли укрепление № 2 и заклепали его пушки. Два батальона Екатеринбургского полка ворвались в неприятельский лагерь, а другие два батальона «екатеринбуржцев» заставили отступать бригаду Кондрингтона. Но больше всего Раглана напугало не это. Отвлекающую демонстрацию Горчакова он принял за главное направление атаки и приказал пароходам готовиться к эвакуации англичан из Балаклавы.

Надо отдать должное британцу. Лорд Раглан был опытным командиром и вскоре понял, что Горчаков просто морочит ему голову. Хладнокровие не изменило Раглану, и мало-помалу суматоха в рядах англичан улеглась, а Соймонов допустил первую ошибку. Как писал Дубровин, наш генерал в пылу боя забыл послать резерв на помощь Екатерининским батальонам, и противник парировал их успешное наступление. За свою ошибку Соймонов заплатил самую высокую цену. Он держался на передовой, ободряя солдат до последнего, пока не получил смертельное ранение.

В тяжелое положение попали Томский и Колывановский полки. Там погибли почти все офицеры не только высшего звена, но даже ротные командиры. Русское наступление остановилось, и враг уже праздновал победу, но тут наш второй отряд переправился через Черную речку и пришел на выручку. А тем временем русские штуцерные взбирались на Сапун-гору. Тарутинский и Бородинский полки ударили по бригаде Адамса и заставили противника отступить.

Рядом находилась укрепленная английская батарея, ее огонь наносил серьезный урон русским, и англичане защищали батарею до последнего. Один из неприятельских офицеров нагайкой стегал своих солдат, заставляя стоять насмерть. Несколько раз батарея переходила из рук в руки, дело дошло до рукопашной. Русский штык превзошел английскую нагайку, и батарея пала. Однако на помощь Адамсу пришла бригада Бентика, и вновь русским пришлось отойти.

Враг подтянул многочисленную артиллерию, и его огонь стал достигать места, где находились Меншиков и сыновья Николая I. И все же у наших оставался нетронутым резерв под командованием генерала Жабокринского. Он обрушился на бригаду Кондрингтона и остановил ее атаку. А в это время генерал Тимофеев решил предпринять вылазку из Севастополя, чтобы отвлечь на себя французов. Атака Тимофеева превратилась в кровопролитную схватку, где обе стороны пошли в штыки. Наша техника штыкового боя отличалась от французской. Противник делал выпады, словно шпагой, а русских учили «потрошить» неприятеля. Вонзив штык, солдаты делали движение к животу жертвы, а потом резко вверх. Такие удары почти всегда приводили к смертельным ранениям.

Читатель, наверное, уже догадался, что штыковой бой «тимофеевцы» выиграли. Чтобы отбить вылазку, врагу пришлось задействовать целый осадной корпус. А Тимофеев не просто отвлек значительные силы неприятеля, но еще и заманил его в ловушку. Увлекшись сражением, французский генерал Лурмель нарвался на Шемякинскую батарею, сам погиб и свои полки подставил под град ядер.

На этом основные события Инкерманского сражения завершились. Русским не удалось захватить позицию англо-французов. Причем долгое время считалось, что наши потери ранеными и убитыми (12 тысяч человек) в два раза превысили урон неприятеля. Противник скрыл в официальном отчете настоящие цифры, но сейчас известно, что одна только английская армия потеряла 8 тысяч человек. Об этом можно прочитать в известной книге британского историка Кристофера Хибберта «Трагедия лорда Раглана».