Большая четверка. Смерть лорда Эджвера. Убийство в Месопотамии - [179]

Эта мысль была для меня новой, и я принялась ее тщательно обдумывать. Я приняла как само собой разумеющееся, что этот человек был местным, но если подумать, я ведь судила по его одежде и по цвету кожи.

Отец Лавиньи заявил о своем намерении походить вокруг дома и осмотреть место, где миссис Лейднер и я видели того мужчину.

– Кто знает, он мог выронить что-нибудь. В детективных историях всегда так и бывает.

– Наверное, в реальной жизни преступники более осторожны, – сказала я.

Я достала несколько пар носков, которые только что закончила штопать, и выложила на стол в общей комнате мужчинам, когда они вошли, на выбор, а потом, поскольку больше делать было нечего, пошла наверх, на крышу.

Там стояла мисс Джонсон, но она не услышала меня. Я подошла к ней вплотную, и только тогда она меня заметила.

Я поняла, что что-то тут не так. Она стояла посреди крыши и внимательно смотрела прямо перед собой, и на лице ее было самое что ни на есть ужасное выражение. Как будто она увидела что-то, чему никак не могла поверить.

Это меня сильно поразило.

Напомню вам, я видела ее расстроенной на днях вечером, но это было что-то совершенно другое.

– Милая моя, что же такое случилось? – спросила я, подбегая к ней.

Она повернула ко мне голову, но стояла и смотрела на меня, будто меня не видя.

– Что случилось? – не отступала я.

Она сделала странного рода гримасу – как будто попыталась сглотнуть, но горло пересохло.

– Теперь я кое-что поняла, – хрипло сказала она.

– Что поняли? Скажите. На вас лица нет.

Она сделала попытку собраться, но все еще выглядела довольно плохо.

– Я поняла, что кто-то мог зайти снаружи – и никто никогда не сможет догадаться – как, – подавленным голосом сказала она.

Я посмотрела в направлении ее взгляда, но ничего не увидела.

Мистер Рейтер стоял в дверях фотолаборатории, а отец Лавиньи как раз проходил по двору, и больше ничего.

Я обернулась, ничего не понимая, и обнаружила, что ее глаза смотрят на меня с очень странным выражением.

– Правда, – сказала я, – не понимаю, что вы имеете в виду. Вы не объясните?

Но она покачала головой.

– Не сейчас. Потом. Нам следует в этом разобраться. Да, нам следует в этом разобраться!

– Если бы вы только сказали мне…

Но она покачала головой.

– Мне надо сначала обдумать.

И, отстранив меня, она стала спускаться по лестнице.

Я не последовала за ней, так как она, очевидно, не хотела этого. Вместо этого я присела на парапет и попыталась во всем разобраться. Но это ни к чему не привело. Во двор был только один путь – через большую арку. Сразу за ней снаружи я видела водовоза с лошадью и повара-индуса, разговаривающего с ним. Никто не мог пройти мимо них незамеченным.

Я недоуменно покачала головой и спустилась.

Глава 24 Убийство – это привычка

Мы все легли рано спать в тот вечер. Мисс Джонсон появилась к обеду и вела себя более-менее обычно. У нее был, однако, несколько ошеломленный вид, и один или два раза она никак не могла понять, что ей говорили.

Так или иначе, это не был обычный спокойный прием пищи. Вы бы, я полагаю, сказали, что это вполне естественно в доме, где только что проходили похороны. Но я-то знаю, что имею в виду.

Последнее время мы ели в спешке и подавленные, но, несмотря на это, было чувство товарищества. Было сочувствие доктору Лейднеру в его скорби и ощущение, что все мы в одной лодке среди чужих.

Но сегодня вечером мне вспомнилось мое первое чаепитие, когда миссис Меркадо смотрела на меня, не спуская глаз, и было такое чувство, как будто что-то вот-вот случится.

Я чувствовала то же самое, только немного сильнее, когда мы сидели в столовой вокруг стола с Пуаро во главе его.

Сегодня вечером это было особенно заметно. Все были невероятно взвинчены, ерзали, словно на иголках. Упади что-нибудь, и кто-то несомненно бы истерично закричал.

Как я говорила, мы все рано разошлись после этого. Я легла спать почти сразу. Последним, что я услышала, когда начала засыпать, был голос миссис Меркадо. Она за дверью пожелала спокойной ночи мисс Джонсон.

Я заснула сразу, устав от напряжения, а больше от моего глупого эксперимента в комнате миссис Лейднер. Спала тяжело и без снов несколько часов.

Я проснулась от самого настоящего испуга и с чувством надвигающегося несчастья. Какой-то звук разбудил меня, и, когда я села на кровати и прислушалась, я уловила его снова: вызывающий ужас мучительный сдавленный стон.

Я зажгла свечу и молнией выскочила из кровати. Я схватила еще и фонарь на случай, если задует свечу, вышла из дверей и стала прислушиваться: звук был недалеко, он раздался снова из соседней комнаты, из комнаты мисс Джонсон.

Я поспешила войти. Она корчилась в муках. Я поставила свечку и склонилась над ней. Губы ее шевелились, она пыталась что-то сказать, но вырывался только странный хриплый шепот. Я увидела, что уголки ее рта и кожа на подбородке стали серо-белыми.

Ее глаза с меня обратились на стакан, который валялся на полу: очевидно, выпал из руки. Там, где он упал, на светлом ковре было ярко-красное пятно. Я подняла стакан, провела пальцем внутри и, вскрикнув, отдернула руку. Потом я осмотрела полость рта несчастной женщины.