Болотная революция - [9]

Особое место на правом фланге занимали православные активисты, большая часть которых придерживалась провластных взглядов в политике. «Союз православных граждан» и «Союз православных хоругвеносцев» защищали интересы Русской православной церкви каждый своими методами. Для первых главным делом стала издательская деятельность и вообще «интеллектуальный фронт». Вторые практиковали молитвенные стояния, крестные ходы и тому подобные мероприятия, посвященные актуальным для религиозной публики общественным проблемам: взаимодействию с сексуальными меньшинствами, светской наукой и искусством и т. д. Зачастую участники молитвенных стояний переходили к кулачному бою с оппонентами.

Практика большинства активистских сообществ строилась вокруг уличных кампаний (чаще всего протестных), основанных на периодически повторяющихся акциях. Традиционным стал формат небольшого митинга с участием нескольких десятков, в лучшем случае — сотен (в больших городах) человек. Причем, большинство участников уличных кампаний были знакомы друг с другом, составляя ядро актива. О массовом участии граждан в их кампаниях организаторам приходилось пока только мечтать.

Некоторые движения и группы практиковали также радикальные «акции прямого действия». В некоторых случаях активисты приковывали себя к дверям ведомств, против действий которых они протестовали; захватывали помещения (например, сторонники НБП оккупировали приемную Администрации Президента РФ, здание Минздрава), совершали акты «сладкого» или «мокрого» терроризма, обливая водой или закидывая пирожными (помидорами, яйцами и прочими припасами) казавшихся им одиозными представителей власти, официального искусства или бизнеса. Но чаще акции прямого действия подразумевали просто несанкционированный пикет или театрализованное выступление с использованием пиротехники, элементами художественной акции и т. п.

Самыми известными кампаниями второй половины нулевых стали «Марши несогласных», организованные коалицией «Другая Россия» и ее союзниками (2006–2008 гг.). Причем в ряде случаев уличные шествия «несогласных» были сопряжены со столкновениями протестующих и сил полиции. Иногда демонстранты прорывали полицейское оцепление, как это случилось в Санкт-Петербурге 3 марта 2007 г.

Другим примером длительной кампании можно считать «Дни гнева», которые проводились левыми силами и социальными активистами (включая структуры СКС, например, ее московское подразделение — Московский Совет) во многих регионах России (2009–2011 гг.). Особенно большую роль сыграли в этой кампании Левый фронт, социалистическое движение «Вперед», Автономное действие и ряд других левых организаций.

С середины 2009 г. началась новая политизированная кампания в рамках так называемой «Стратегии-31»: каждое 31-е число на улицы российских городов выходили активисты, требовавшие свободы собраний, шествий и демонстраций, гарантированных 31-й статьей российской конституции. Кампания была инициирована активистами «Другой России», «Левого фронта» и правозащитниками, но в ней активно участвовали и представители других политических движений, и часть социальных активистов. В большинстве случаев власти отказывали оппозиционерам в согласовании уличной акции (особенно в Москве), и она превращалась в операцию по силовому разгону протестующих. Максимальная численность митингов Стратегии-31 в Москве составляла по разным оценкам 2000–2500 человек.

«Стратегия-31» стала самой резонансной кампанией протеста в 2009–2010 гг. Но в октябре 2010 г. движение раскололось. Руководитель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, которая с августа 2009 года была (вместе с Эдуардом Лимоновым («Другая Россия») и деятелем Левого фронта Константином Косякиным («Левый Фронт») постоянным организатором и заявителем акций «Стратегии-31» на Триумфальной площади в Москве, единолично договорилась с властями о проведении легального митинга. Мэрия разрешила правозащитникам провести митинг с участием 800 активистов и 200 журналистов. Алексеева пошла на этот «сепаратный мир» с властями после встречи с Владиславом Сурковым (в то время — заместителем главы администрации Президента РФ, отвечавшим за внутреннюю политику). Другие организаторы Стратегии-31 выступили категорически против этой сделки. Эдуард Лимонов назвал поступок Алексеевой предательством: по его мнению, целью Стратегии-31 является свобода любых собраний, в том числе несанкционированных, а не получение от властей «подачек» и разрешения митинговать в «резервации». Его поддержал и второй заявитель акции, Косякин. Однако мнение Лимонова и Косякина было проигнорировано как правозащитниками, так и мэрией. Лимонов заявил, что правозащитники, пойдя на сделку с властями, совершили «рейдерский захват Стратегии-31», в результате чего на свет появился «полицейско-правозащитный урод»[11].

Преодолеть раскол так и не удалось. В дальнейшем по 31 числам в Москве проводились одновременно две акции. Одна, санкционированная, организовывалась правозащитниками и частью либеральных лидеров, другая, несанкционированная и более радикальная, — «Другой Россией», участниками Левого фронта, и некоторыми активистами либерального движения «Солидарность». Акции «Стратегии-31» проходят во многих городах России до сих пор, хотя после раскола достичь прежней массовости и резонанса организаторам кампании уже не удавалось.