Больница как она есть - [24]
Возле самых совершенных машин, изобретенных человеческим гением, врач анестезиолог-реаниматор должен быть всегда начеку, мгновенно реагировать на любые проявления бесчувственного тела, в какую-то долю секунды суметь ответить ударом на удар, точными мерами отразить любое внезапное ухудшение. Взгляд реаниматора поверх маски — взгляд снайпера, стратега в разгар битвы, игрока в шахматы в конце партии, взгляд человека, для которого эта спасаемая им жизнь стала, поскольку она от него зависит, столь же драгоценной, как жизнь самого близкого для него существа.
Ксавье не видит ничего, кроме своего больного, плевать ему на туман. Я слышу в своих наушниках его голос:
— Помоги мне, они подсунули нам, черт бы их побрал, использованный кислородный баллон.
Приходится менять баллон во время полета, в этой тесной, шаткой кабине. А ведь весит этот баллон будь здоров... Для Ксавье все это привычно, для меня — ЧП. Я так возгордилась, что хоть чем-то смогла помочь, даже про туман позабыла.
— Берегись! Кабель высокого напряжения, — кричит капитан, который любит меня пугать. Никак не решу, оседлать его или уж поднырнуть.
Все смеются. Становится капельку легче. Что касается раненого, погруженного в глубокую кому, то он пускает слюну и в животе у него урчит. «Жаворонок», ты погрузил смерть к себе на борт.
На следующий день мне сообщат, что у привезенного нами человека весь мозг был в костных осколках, а электроэнцефалограмма — прямая линия.
И тогда я разгадываю вчерашние недомолвки. Из-за отсутствия персонала реанимационно-хирургическая служба в том провинциальном городе — накануне закрытия, хотя еще и не открылась по-настоящему. Вот медики и предпочли избавиться от обязанности, которую они не в состоянии были выполнить. Раненый был какой-то важной местной особой, и для него постарались сделать все, что возможно. Воззвали к частной транспортной фирме, одной из тех, что дают по радио трескучую рекламу. Оная фирма, установив отчаянное положение больного («нерентабельного»), отвертелась под предлогом отсутствия транспортных средств. Нажали на SAMU. Общественная организация часто вынуждена брать на себя невыполнимые поручения.
Три часа, потраченные на эту безнадежную перевозку, — как бы драгоценны они были в субботний вечер для пострадавших в дорожных авариях — других раненых, которых еще можно бы спасти!
...Погоня за максимальной прибылью — основа мира, в котором финансовая олигархия в конце концов оскверняет все, к чему прикасается. Она давит человека низкооплачиваемого, которому «закрыты все пути», губит призвания, якобы «возмещая» их чем-то, и под этим предлогом зверски эксплуатирует работников в белых халатах.
Будучи свидетелями всеобщей продажности, иные начинают колебаться: «Если такова жизнь, значит, я просто идиот. К чему стесняться?» Врачи, поначалу преданные своему делу и не помышлявшие о наживе, попадаются на удочку, сами того не замечая. «Мы живем в таком мире, который невольно засасывает, — пишет мне один из них. — Каждый несет в себе моральные язвы и шрамы того класса, выходцем из которого он является. Нас породило и изуродовало общество, в котором даже здоровье человека становится предметом купли и продажи».
От приятельских отношений — один шаг до нечестной сделки, когда, к примеру, служащий, распоряжающийся перевозкой больных, вызывает не SAMU, а частную фирму, срывая хорошенький куш с потерявшей голову семьи и оказывая услугу коммерческому предприятию, с которым он связан дружескими узами или денежными интересами. На долю общественной службы приходятся наиболее тяжелые больные, требующие самого тщательного и дорогостоящего ухода. SAMU возьмет их, как бы ни была перегружена, не рассчитывая на какую бы то ни было материальную выгоду.
Я могла бы воспроизвести циркуляр за № 5-74 министерства внутренних дел, направленный всем полицейским участкам по поводу «трудной проблемы неотложных перевозок». Циркуляр рекомендует, какую именно частную фирму следует вызывать в первую очередь, оказав ей предпочтение перед SAMU, потому что последняя, мол, «доступна для всех».
Я не отвлекусь в сторону, а лишь покажу иной аспект все той же проблемы, рассказав, как мы прибыли вчера вечером к одру больного, когда у его подъезда уже стояла машина «скорой помощи», принадлежащая фирме, которая занимается санитарными перевозками и реанимацией.
Вообразите, как в подобном катастрофическом случае сталкиваются лицом к лицу умирающий, обезумевшая семья, бригада «скорой помощи» и смерть.
Мы находимся в дешевой квартирке одного из пригородных домов. Входим в столовую. На перепачканном ковре лежит истекающий кровью человек, а вокруг уже устанавливают свою аппаратуру люди в белых халатах. Волей-неволей им приходится передать больного в руки SAMU, вызванной полицейским. Мои товарищи принимаются за работу: вентилируют легкие, подключают к аппаратуре, производят инфузию и перфузию, принимают все меры к восстановлению сердечной деятельности. Речь идет о том, чтобы пустить в ход человеческий механизм хотя бы на то время, пока больного доставят в соответствующую больницу.
Во время этой битвы за жизнь побежденная бригада из частной фирмы уходит, не забыв, однако, урегулировать с семьей финансовые вопросы.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.