Болевой синдром - [44]

— Выходит, Рамазан, мы «стрелку» забили и производим сейчас бандитскую разборку?

— Нет, Олег Иванович. На «стрелках» делят сферы влияния и выручку, нам же делить нечего. У нас другое. Ты хочешь «заказать» меня, другими словами, шлепнуть, а я только сейчас почувствовал вкус жизни и власти и не хочу терять ни то, ни другое.

Светловолосый водитель поставил на столик коньяк, рюмки, вазу с фруктами. Рамазан спросил:

— Может, ты нормально поужинать хочешь, Олег Иванович? Сейчас устроим.

— А ты, Рамазан, не только бороду сбрил, ты рассуждать и выражаться научился, как прирожденный парламентарий.

Тот ответил без улыбки:

— Не только люди делают деньги, но и деньги делают людей, это действительно так. Кстати, я предлагал тебе стать состоятельным.

— За счет чего?

Рамазан наполнил рюмки:

— Опять иронизируешь. Да, за счет войны. Но я еще раз говорю: на ней нагрели руки тысячи, ты их видишь, ты о них читаешь, и, поверь, я, вполне возможно, самый честный из них. Я взял там первоначальный капитал и сказал: хватит!

— А что ты мне хотел предложить во время последней встречи? И как же твое решение участвовать в восстановлении разрушенной республики?

— Так эта же прибыль уже будет не от войны, а от мира. А что предлагал — то ушло, давай не вспоминать о нем. Выпьем молча?

Выпили.

— Теперь о деле, — сказал Рамазан. — Кроме твоих подозрений, не хочу брать на себя конкретный грех. На тебя работает сумасшедший один, Зырянов. Я не знаю, почему он еще жив. Но я боюсь, что такое везение у него не надолго, понимаешь? Я дал своим людям задание вычислить, кто его в Москве навел на мой след. Зырянов мне не нужен, но не нужен и предатель. Последний — моя забота, а ты своего головореза убери куда-нибудь подальше.

— Одного не пойму, — сказал Макаров. — Думал, из Чечни сюда приеду, как из войны в мир. Думал, если не убили там, то уж тут точно не убьют. И ты врешь, Рамазан, насчет своей честности. Ты просто понял, что тут такой же бардак и надо быстрее столбить в столице свой участок. Тут можно погреть руки, да?

— Грей, Олег Иванович. Кто тебе это делать не дает? Даже наоборот: предлагают. А ты все воюешь. А закончил воевать — и что? И нет никакой цели.

— У меня есть цель, — хмуро сказал Макаров.

— Какая? Научиться солить грибы?

— Узнать, кто убил Тамару и за что. И если ты, Рамазан, в этом замешан…

— Не трать времени зря, Олег Иванович. Ни я, ни мои люди тут ни при чем. Убери Зырянова с моего следа, договорились? Это добром не кончится.

— А ты следов меньше оставляй, Рамазан.

Макаров поднялся, пошел к выходу. Рамазан предложил отвезти его домой на машине, но Олег ничего не ответил, вышел из гостиницы и не спеша пошел по ухоженной, освещенной мертвенным фонарным светом аллее.

Глава 15

Кавказский след в деле убийства Макаровой Чехотный начал разрабатывать давным-давно, еще когда полковник лежал в госпитале. Но что такое «разрабатывать»? Любой полевой командир мог послать в Москву своих людей с подобным заданием: убрать конкретного человека. Никакие усиления, никакие бэтээры на перекрестках опытным киллерам не помеха. Они могли приехать в столицу без оружия — тут стволов «гуляет» десятки тысяч, захочешь — добудешь.

Но…

Подобные акции носят характер устрашения — иначе зачем же ехать за тысячу километров и стрелять в женщину? Тот же полевой командир должен был ударить себя в грудь и проорать, что берет на себя ответственность за теракт и так будет с семьей каждого офицера, проливающего кровь граждан гордой республики…

В общем, чего-то подобного, пропагандистского, следовало ожидать, но Чечня молчала. Более того, Чехотный получил информацию, что в тех отрядах, которые непосредственно колотил Макаров и которые вроде бы должны иметь зуб на полковника, даже не знали о гибели Тамары Алексеевны.

По иным мотивам мог расправиться с женщиной Рамазан. Почему не допустить, что у него — личные счеты с полковником, которые не стоит афишировать? Макаров, правда, отрицает это, но отрицанию могут служить разные мотивы. Тут игра уже получается поинтимней. Тут можно не во весь голос орать, а на ушко прошептать: «В Чечне я тебя не добил, но посмотри, как расправился с твоей женой. Жди и сам того же, если…»

Что такое «если», Чехотному сейчас не решить. У него на первом плане пока другая задача.

Рамазан — фигура заметная и в криминальном, и в политическом плане. Поставлял на московские рынки армейскую тушенку, фээсбэшники шепчут, что торговал оружием с иранцами, но этот грешок пока замалчивают, он пошел ему в «накопитель» наряду с другими, чтоб всплыть в нужное время…

Ладно, это Чехотному до лампочки. А не до лампочки — вот что.

Есть у Рамазана, как это принято сейчас говорить, команды. Следователю известны две, в каждой около десяти человек, работают автономно друг от друга. Направленность обеих — коммерческая, уголовного компромата за ними не тянется. Или не выявлено, что уже совсем другое.

Чехотный может себя погладить по головке, он эти команды знает сейчас пофамильно, и знает также, чем эти люди занимались накануне и в ночь гибели Макаровой.

Одну команду возглавляет некто Шутенко, он же Шунт. Через него проходят вещи, принадлежащие Рамазану. Не личные, ясное дело: одежда, парфюм, в меньшей степени аппаратура. Все это продают «топтуны» на рынках, забирают и оптовики, прямо со склада.