Бои на Карельском перешейке - [44]

И вот Ватагин стал во главе разведывательной группы полка. Группу он сформировал из добровольцев. Помощником себе назначил командира взвода Герасименко. На хорошем счету у Ватагина был командир отделения Кириллов, только что окончивший полковую школу и пока не проявивший себя ничем особенным.

Чуть ли не каждую ночь отправлялись разведчики в расположение противника, каждую ночь бывали там. Возвращаясь, докладывали об огневых точках белофиннов, о путях подхода к дотам. Все это казалось обычным, и, надо прямо сказать, работа полковой разведывательной группы вначале многих не удовлетворяла. От нее ждали более ощутимых результатов.

Но вот однажды разведчики заставили заговорить о себе. Герасименко сумел добыть два пулемета, оставленных нашими в предыдущих боях на «ничьей земле». Много раз пытались мы вытащить оттуда эти пулеметы, но противник днем и ночью держал их под обстрелом, как приманку.

Пулеметы были минированы. Герасименко, установив это, потихоньку вернулся назад и в следующую ночь пополз на «ничью землю», захватив соответствующие инструменты для разминирования.

Какую стрельбу открыли финны на утро, когда обнаружили, что приманка исчезла, а «угощение», заложенное под ней, никому не нанесло вреда! Лишь этой бесплодной стрельбой они и могли утешить себя.

Между тем разведчики тщательно изучали передний край обороны противника: и в ночных поисках и при дневном свете. По целым дням просиживали они в замаскированных укрытиях, внимательно фиксируя каждый шаг белофиннов, каждое их движение. Все эти наблюдения показали, что прямо перед нами находится какой-то очень мощный дот. Это был так называемый «Миллионный» дот, который противник считал ключом ко всему Хотиненскому узлу обороны.

Ватагину было приказано добыть «языка». Командир разведывательной группы справедливо рассудил, что добыть «языка» в районе такого мощного дота — почти безнадежное дело. Он предложил иной план, на первый взгляд более сложный и трудный: добыть «языка» не на переднем крае обороны, а в глубине ее, где находился небольшой дот, уже подробно разведанный. Командование согласилось с этим предложением.

11 января, как только стемнело, группа Ватагина отправилась по лесу в свой опасный путь.

Вообразите себе лес, состоящий не из деревьев, а из столбов, лес без признаков ветвей на деревьях — только ободранные стволы остались на второй месяц беспрерывной бомбардировки! Вот по такому лесу и ползли двенадцать разведчиков. То вывороченная коряга преграждала им путь, то цепь воронок, то завал из деревьев, сбитых снарядами…

Уже остался позади дот № 45 (тот самый, что финны называли «Миллионным»). Разведчики зашли в тыл противника и с фланга подобрались к намеченной огневой точке.

Так и есть, расчеты были правильны: в тылу противник менее осторожен — ни одного часового!

Расставив часть людей вокруг дота для наблюдения за амбразурами, Ватагин с Герасименко и остальными бойцами направились к двери дота. Попытались открыть ее ломом — не удалось.

Загремели пустые консервные банки под ногами одного из разведчиков. Внутри каземата послышались голоса. Затем оттуда что-то громко спросили по-фински.

Разведчики промолчали.

Из дота раздалось (уже по-русски):

— Кто там? Что нужно?

Ни Герасименко, орудовавший ломом, ни кто другой из разведчиков не посмеялся над неожиданной наивностью вопроса — не до этого было.

Герасименко закричал:

— Открывай дверь.

В ответ из каземата раздалась отборная русская брань, произносимая, правда, с явным финским акцентом. И почти вслед за ней откуда-то из финского тыла прилетел грохнувший неподалеку снаряд: должно быть, финны, что сидели и доте, не только переругивались с нашими, но одновременно сообщили по телефону своему начальству о нападении.

Пришлось спешно ретироваться. Разведка благополучно вернулась назад, притащив в качестве вещественного доказательства кусок бетона от дота.

По возвращении Ватагин подробно разобрал итоги этой вылазки и пришел к выводу, что допустил ряд ошибок. Во-первых, не взял с собой саперов и не захватил взрывчатого вещества. Во-вторых, не договорился заранее о том, чтобы разведка в нужный момент была поддержана артиллерией. А чтобы артиллерия смогла поддержать разведчиков огнем, надо было иметь с ней постоянную связь, т. е. идти в разведку с проводом.

Командование признало доводы Ватагина основательными. Следующей ночью он снова отправился в расположение противника, имея уже саперов и связиста.

Основная группа пошла в прежнем составе. Сомнение возникло только насчет одного человека — Кириллова: можно ли ему идти? Дело в том, что Кириллов неожиданно заболел. Температура подскочила до 38 градусов, лицо покрылось неестественным румянцем, человеку явно следовало отлежаться в тепле.

Но Кириллов с необычайной для него настойчивостью и горячностью доказывал, что повышенная температура и румянец— Это попросту результат волнения, вызванного неудачей прошлой ночи, болезнь его как рукой снимет, если ему все-таки разрешат пойти в разведку, и вообще — это не болезнь, а сущие пустяки. В конце концов он убедил Ватагина.

Изведанным путем опять двинулись разведчики в обход «Миллионного» к дальней огневой точке…