Бои на Карельском перешейке - [119]
Враги рассчитывали взять доблестных бойцов измором. Группа Жолоба трое суток, без сна и пищи, отважно вела бой. Патронов у них осталось только по четыре на винтовку и 150—для станкового пулемета. Тогда красноармеец Сеин сказал младшему политруку:
— Разрешите мне выйти к своим. Я принесу патроны и продовольствие.
Перебраться по открытому месту к нашим частям было трудно. На соседнем острове противник зажег постройки, и пламя всю ночь освещало залив. В довершение всего белофинны взорвали лед, и разлившаяся вода стала для бойцов, обутых в валенки, серьезным препятствием.
Но героизм красноармейца не знает предела! Ночью боец Сеин явился ко мне. Его шинель, валенки, портянки промокли и замерзли. Он трое суток не спал и все же рвался назад, к товарищам, сражавшимся у пристани. С ним вместе вызвался идти телефонист Юхин. Они набили вещевые мешки патронами, в карманы положили сахару, взяли четыре буханки хлеба и направились к пристани.
Бойцов я снабдил ракетами и условился о сигналах. Путем сигналов приказал группе Жолоба поодиночке отойти обратно, а на смену ей решил перебросить батальон, с тем чтобы он вклинился в расположение врага, зацепился за сушу и дал возможность нанести поражение противнику.
Вся артиллерия дивизии открыла стрельбу по островам, подавляя огонь противника. Героическая группа Жолоба вышла, а на смену ей были посланы две роты. Одна рота сумела захватить около 100 квадратных метров площади острова и, укрываясь за камнями, повела бой. Мухин, командовавший другой ротой, как только рассвело, тоже ворвался на остров с двенадцатью бойцами и станковым пулеметом. Окруженный врагами, он вел бой на фланге противника. Его ранило в ногу и руку. Бойцы бросились было его вытаскивать.
— Оставьте меня, — сказал Мухин. — Чтобы вытащить меня, надо двух человек. Они нужнее здесь. Оставайтесь. Держитесь до последнего, а я уж как-нибудь доберусь сам…
Истекая кровью, Мухин сумел перейти залив и пришел в расположение части.
Противник попытался послать на остров два лыжных отряда, но наша авиаразведка своевременно обнаружила передвижение этих отрядов, и артиллерия отсекла остров от материка. Она же разбила на острове все укрепления, за исключением бомбоубежища.
На помощь бойцам, сражавшимся на острове, пошла рота Реброва. Он, зайдя с фланга, к 12 часам занял остров. Одновременно командир батальона Никифоров, заметив успех Реброва, повел наступление с фронта. Роты стали преследовать отходящего противника, не давая ему закрепиться на других рубежах. Никифоров с четырьмя саперами вышел к мосту, соединявшему остров с материком. Увидев, что шесть белофиннов готовятся подорвать мост, он двумя гранатами уничтожил врагов, продолжая развивать наступление.
Взятие острова Туркин-саари имело большое тактическое значение. Он прикрывал дорогу, по которой доставлялись боеприпасы на соседний укрепленный остров. Заняв Туркин-саари, наши бойцы и командиры перерезали важную коммуникацию противника. Исход боя был решен мужеством и отвагой красноармейцев, искусными действиями мелких подразделений, которые сумели вклиниться в расположение врага, нарушить его огневую систему и обеспечить тем самым успех всему полку.
Мы прибыли 6 марта на небольшой остров. Здесь было лишь два домика, и те стояли на виду у противника. Весь остров покрыт лесом. Ширина его — 150–200 метров, длина — 800.
В 15 часов меня вызвал командир батальона на свой наблюдательный пункт, расположенный за небольшим камнем.
Предстояла нелегкая задача — выбить противника с высоты 19,6.
Я командовал минометным взводом. Комбат приказал:
— Минометному взводу занять огневые позиции за домами. Поддержать наступление батальона. Огонь вести по переднему краю обороны, а с подходом танков к берегу перенести его на фланги.
До начала наступления оставалось не более часа.
Ездовой Машковский под огнем белофиннов рысью по глубокому снегу выезжает на огневую позицию.
Работа закипела. Наводчики Лазовой и Большаков со своими расчетами расчищают снег, рубят елки, маскируют минометы, оборудуют пути подхода, готовят мины.
Жарко. Красноармеец Скрипник сбрасывает с себя шинель.
Белофинны выпустили несколько снарядов, которые разорвались совсем близко, но работа продолжалась с еще большей энергией.
Я подошел к артиллерийскому наблюдателю и из-за дерева стал смотреть в стереотрубу. На материке показался белофинн, невдалеке — другой с пулеметом. Откуда-то стреляло 37-миллиметровое орудие.
Скомандовал:
— По белофиннам, заряд 3, угломер 27–60, наводить в точку наводки, прицел 7-20. Первому, один снаряд, огонь!
Первая мина упала у самого берега.
— Прицел 7-60, огонь!
Вторая мина упала у цели.
— Взводом четыре мины, беглый огонь!
Мины вылетали одна за другой. Цели были уничтожены…
Батальон сел на танки, их повел в бой капитан Краснов (ныне Герой Советского Союза).
Наводчик Лазовой, не отрывая глаз от прицела, одной рукой вращал поворотный механизм, а другой — подъемный. Стреляющий красноармеец Скрипник непрерывно опускал мины.
Ствол накалился, на нем уже обгорела краска. Отделенный командир Хаяров докладывает:
