Бои местного значения - [35]

Дороги подсыхали. Кое-где их мостили, укладывая жерди поперек глубокой колеи. Легкий весенний ветерок разносил болотную прель. На обочинах колен пробивалась молодая травка.

Не знаю, сколько я прошел, но чувствовал такую усталость, какой раньше никогда не испытывал. Все тело было таким расслабленным, что меня покачивало из стороны в сторону. И страшно хотелось есть.

На целый день у меня был сухарь. Половину сухаря съел я за завтраком вместе с жидкой пшенной похлебкой, другая половина лежала пока в кармане. Снабжение в последние дни улучшилось, но норма оставалась все еще не полной.

За всю дорогу мне встретились всего три-четыре человека пеших, которые, так же как и я, куда-то шли по заданию. Безлюдная дорога вызывала тоску. Тошнотворный запах болота становился невыносимым. Все вокруг было серым и скучным, но скоро я вышел к деревушке Борок.

На складе разыскал майора, который занимался отпуском боеприпасов. Подойти к нему сразу не удалось, так как он стоял навытяжку перед генералом. Около них были еще несколько офицеров. Я уселся в сторонке на ящик и оттуда наблюдал за майором, поджидая, пока он освободится.

— Горит, — донеслось до меня. Это сказал генерал.

Майор осмотрелся по сторонам и, ничего не обнаружив, пожал плечами.

— Горит, — повторил генерал.

Майор даже позволил себе улыбнуться, видимо полагая, что генерал шутит.

— Вам что, непонятно, майор? Немцы сбросили зажигательные бомбы на склад и подожгли лес вокруг.

Только теперь до майора дошло. Он принялся колотить железным прутом в подвешенную на проволоке к дереву гильзу.

Звон был сильный, пронзительный, но вокруг никто ничего не предпринимал.

Через некоторое время на просеке появилась команда — человек тридцать пожилых бойцов. Их вел строем младший лейтенант.

— Смирно! Равнение налево! Товарищ генерал, рота направляется на ужин, — доложил он по форме.

— Вольно. Не рано ли? — спросил генерал младшего лейтенанта.

— По сигналу, товарищ генерал.

— Что делали?

— Рыли котлованы, чистили боеприпасы, товарищ генерал.

— Да… — протянул генерал. — Здорово у вас тут!

Майор стоял ни жив ни мертв, слушая этот разговор.

— Недавно переехали, не все отработано, товарищ генерал, — оправдывался майор.

Генерал долго смотрел на него, принимая решение, потом сказал:

— Даю вам сутки на размышление.

— Есть, — ответил майор.

Генерал резко повернулся и быстрым шагом направился к шлагбауму, где стояли лошади под седлами. За ним спешили сопровождающие.

Некоторое время я не решался подойти к майору. Он стоял на том же месте. Ему предложили закурить. Он рассеянно свертывал самокрутку. Потом поднесли огонь. Как только затянулся раз-другой, я подошел и изложил просьбу командования полка. Казалось, что майор не слушает меня. После долгого молчания спросил:

— У вас что, частные самолеты в полку?

— У нас есть авиационные пушки.

— В стрелковом полку? Ты что-то путаешь.

— Да нет, ничего я не путаю. Понимаете…

— Понимать ничего не хочу. Нет у меня. А если бы даже и были, все равно бы не дал. Они нужны авиации, а не пехоте.

Возвращался я ни с чем. Дорога только начиналась, а я все чаще садился отдыхать. Силы мои были настолько слабы, что даже небольшой встречный ветерок преграждал мне дорогу. Шел я очень медленно, почти плелся. Облегчения не было даже после долгого отдыха. Тогда я стал намечать себе расстояние, которое упорно старался преодолеть. Выбирал впереди метрах в пятистах ориентир и исступленно шел к намеченному рубежу. У ориентира отдыхал и снова вперед.

Сумерки застали меня на лесной дороге. Дальше идти я не мог. Надо было где-то устраиваться на ночлег, пока совсем не стемнело. Метрах в пятидесяти от дороги нашел заброшенные землянки. В одной из них, сырой и затхлой, я свернулся на старой колючей хвое, достал из кармана половину сухаря и быстро изгрыз его.

Сон долго не брал меня. Хотелось пить. Найти в лесу в темноте воду я не надеялся. Оставалось терпеть до утра. На какое-то время я засыпал и сразу оказывался во власти кошмарных снов, которые заставляли меня вздрагивать и просыпаться. И каждый раз я никак не мог понять, где нахожусь. С трудом прокоротал ночь. Утро было хмурым. В лесу шумел весенний дождик. Я поднял воротник шинели и зашагал по лесной дороге.

Сушко был раздражен сообщением, которое я ему принес, и тем, что я вернулся только на второй день. Но, наверное, мой измученный вид удержал его от подробного разбора моего затяжного похода за боеприпасами.

Одному Петру я рассказал о моих дорожных приключениях. Подкрепившись пшенной кашей, сухарем и кусочком сахара, впервые выданного после долгого перерыва, мы от души с ним посмеялись над противопожарными мерами на складе.

— Перезимовали, — заметил Кравчук довольным тоном, услышав наш смех. — Зачирикали!

Действительно, мы перезимовали, ко многому уже привыкли, и то, что совсем недавно казалось нам невероятным, вызывавшим дрожь во всем теле и изумление, теперь сходило за самое будничное дело.

— Чем можно еще удивить нас после того, что мы уже видели? — рассуждал Петр.

— Записать бы все. Забудется…

— Да ты что? — не согласился он со мною. — Если бы ты даже хотел забыть, и то тебе не удастся. Все останется при тебе навсегда. Гарантирую.