Богу - [15]
Шрифт
Интервал
Чьи-то стоны у креста там,
И любовь рыдает где-то.
Тот, кто прежде был проклятым,
Стал теперь простым скелетом…
День обманчивый весенний.
Гнилью пахнет на погосте.
Помню: ложь про Воскресенье,
А еще: «Премудрость, прости»…
Lise, конечно, умерла ты?
Тоже где-то за оградой?
И молчит Господь распятый,
И желаний мне не надо…
О, как всё проходит скоро!
Смерть — прелестная девица:
Вам понравилась, синьора? —
Ах, опять я начал злиться…
Вы сияли, как икона,
О, царевна-недотрога—
Не хочу земного стопа:
К черту вас, меня и Бога!
«Сердит я даже на Мадонну!..»
Сердит я даже на Мадонну!
Ликуют дьяволы опять…
И вот, взглянувши на икону,
Метнулся в страхе к Иисусу:
Глядел, глядел на Лик больной…
Не стану я молиться трусу!
Ушёл и стал к нему спиной…
Господь, Вы — лишняя забота!
Я с Вами больше незнаком…
Вечерню бросив для фокстрота,
Монах, — айда в публичный дом
«Ночная тьма сурова…»
Ночная тьма сурова.
Хохочет ураган.
И Смерть — за рулевого,
И Дьявол — капитан!
Я бросил в дар нечистым
Святой мой крест за борт:
Его поймал со свистом
Какой-то — жуткий чорт.
Потом швырнул циклону
Любимое кольцо
И сняв с груди икону,
Я плюнул ой в лицо.
Луна — светляк двурогий.
Всё спит на корабле.
Сгорела мысль о Боге,
О людях, о земле…
Россия… что за слово?
Любовь… что за обман? —
И Смерть — за рулевого,
И Дьявол — капитан!..
«Гроб унесли из натопленной горницы…»
Гроб унесли из натопленной горницы;
Наскоро бедное тело отпели:
Черви теперь им, я думаю, кормятся…
Боже… воскреснет оно?.. неужели!.
Где же душа твоя? — светлой дорогою
Входит с улыбкой в заоблачный терем
Или в лесу там, за чёрной берлогою
Бродит и стонет испуганным зверем?
Полно томиться! С безумною злобою
И проклинаю солгавшего Бога;
Сердце убить свое полью попробую, —
Ты мне оставила яду немного.
Я растоптал твой портрет, память милую,
Душу, испачкав циничной тирадой.
А перед смертью я дочь изнасилую
Там у креста, за могильной оградой…
«Что значит Господу измена…»
Что значит Господу измена
На этой маленькой земле! —
Гляди, над всем смеётся пена,
И пляшут звёзды в хрустале…
Души спасенье? ах, как мало! —
Я весь истерзан, весь устал…
Гляди, как золото бокала
Сверкает в радуге зеркал…
Иконы… свечи… в небе кто-то
Воздаст за боль былых обид? —
В объятьях милого фокстрота
Забудем скуку панихид…
Не быть всему! Не верю чуду!
Какой там Рай! Какой там ад!..
Предайся ласковому блуду,
И храмом станет маскарад!
Ведь ты меня разлюбишь скоро…
Забвенья дай! Любовь есть бред!..
Сегодня — сладкий яд ликёра,
А завтра — чёрный пистолет!..
Что Страшный Суд! — Не место гневу, —
Уймитесь, Бог и Сатана…
Обнявши там Святую Деву,
Я крикну ангелам: «Вина!..» —
Нет! нет!! — бледны мои ланиты.
Бежим отсюда, прямо — в скит!
Меня скорей, молю, прости ты:
Тогда и Бог меня простит!
«Я так люблю Тебя, о, Боже…»
Я так люблю Тебя, о, Боже,
Что мука, посланная мне,
Пресветлой радости дороже
И счастья в райской тишине!
Я так люблю, что мне не надо
Свободы, творчества, небес!
Мне оскорбительна награда,
Которой нас смущает бес…
Я так люблю, что всё земное
И даже песни и мечты
Теперь не властны надо мною:
Люблю Тебя, люблю что — Ты!
Коль не Тебя, тогда кого же?
Куда из плена я уйду? —
А за любовь хочу, о, Боже,
Всю Вечность мучиться в аду.
«Когда душа моя болит…»
Когда душа моя болит,
А серый мир лукав;
Когда от горя, от обид
Я падаю, устав;
Когда ты так мне далека
И в то же время — тут;
Когда незримая рука
Вершит последний суд, —
Тогда нисходит с небеси
Таинственный Жених,
И плачет, плачет по Руси
Мой алый звонкий стих…
«Автомобили и музеи…»
Автомобили и музеи,
Кафе, театры и фокстрот,
Духи, меха и орхидеи,
Вино, разгул: Венерин грот!
Но где вы, милые деревни,
Мой переулочек кривой
И ты, подобная царевне,
Чьи очи блещут синевой!
Где сосны стройные, как свечи,
Где вся в цветах моя земля,
Где ты, мое Замоскворечье
И звон малиновый Кремля!
О, где вы, медленные дровни,
Где василек меж длинных кос,
Избушки, ветхие часовни
И русский плачущий Христос!
«В Сан-Суси меж горбатых тропинок…»
В Сан-Суси меж горбатых тропинок
Там, где мраморы белых богов,
Я брожу, как обманутый инок
И томлюсь от несказанных слов.
В Сан-Суси, в зеленеющем парке
Дышит миртами солнечный день:
Но позвал меня образ твой яркий
В глушь далеких родных деревень.
В Сан-Суси, где пропели беззвучно
Лебединую песню века,
В след за мною бредет неотлучно
Моя русская злая тоска.
Красота сразу стала постылой,
И тюрьмою глядит Саи-Суси.
Я томлюсь и тоскую по милой,
По далёкой, далёкой Руси! —
«Брожу один я целыми часами…»
Брожу один я целыми часами
И вспоминаю все свои грехи
Иль, вдаль глядя печальными глазами,
Опять шлифую старые стихи.
Мой край родной и ты, моя малютка,
Вы далеки и тут со мной, во мне:
Вот отчего мучительно и жутко
Я сам с собой борюсь наедине.
Я не хочу от прошлого уступок,
Тоскует дух, и дико стонет плоть.
Себя убить? — кинжал мой слишком хрупок,
Чтоб память сердца мог он расколоть!
Изгнанье — смерть. Но где моя могила?
Я возвращусь? о, Боже мой, навряд!.. —
Очнулся… Женщина прохожая спросила,
Хочу ль купить я сыр и виноград.
«Мне подарили цветы вы…»
Мне подарили цветы вы.
Что за безумный порыв!
Сделались вдруг молчаливы,
Очи и сердце закрыв.
Бросил бы вам наудачу
Маленький глупый вопрос,
Ах, но боюсь, что заплачу
Горько и больно, без слёз!