Богу - [10]

Шрифт
Интервал

Ваши мысли, слова —
Из цветов кружева
И сверкают, и брызжут лучами;
Вашу грудь и ваш стаи,
Лёгкий, словно туман,
Я б одел дорогими парчами.
Ваша кожа смуглей
Золотистых полей,
Дышит солнцем, лавандой и мятой;
Голос тихий грудной,
Звукам Баха родной,
Тает нежной, как призрак, сонатой.
С вами так мне легко
Унестись далеко
В старину, в старину золотую.
Сам я длю этот плен,
Моя сказка — Ирен;
Но люблю я… люблю я другую!
Та — как небо проста,
Та — как небо чиста, —
Ничего, ничего в ней земного:
В ней — блаженство огня
Беззакатного дня;
Вся она — Божество без покрова.
С вами только шучу,
Улыбаясь лучу, —
Мне мила голубая интрига:
Ей, молясь и любя,
Всё — и песнь и себя
Я отдам до последнего мига!
С ней мой путь в небеса,
Где иная краса.
Где ни тьмы, ни печали, ни Смерти! —
Вас, земную Ирен,
Ваш ласкающий плен
Я и там не забуду, поверьте…

«Ты вся — с картины Боттичелли…»

Ты вся — с картины Боттичелли,
Цветок небесных берегов.
Уста мои сказать не смели
Тебе слова земных сынов.
Где ты, там — церковь, там — граница,
И веет Божья благодать;
Тебя любить, — тебе молиться
И тосковать, и тосковать.
Людских страданий ты не знала
И рождена для тихих встреч,
И звуки строгого хорала —
Твоя таинственная речь.
И только сны мои дерзали
Увить цветами светлый храм
И сердце, полное печали,
Повергнуть к трепетным ногам.
Но днём уста мои не смели
Слова земной любви сказать…
Ты вся с картины Боттичелли.
Ты вся, как Божья благодать.

«Пахло маем. Утро пело…»

Пахло маем. Утро пело.
Луг смеялся. Пруд играл.
Бронза — девственное тело;
Брызги — жемчуг и опал.
Птицы смолкли. Вётлы спали.
Белый пар. Шумел камыш.
Небо — храм из синей стали;
В сердце — каменная тишь.
Пала тень. Сверкнули росы.
Легкий шорох. Умер зной.
Ты — собрала в узел косы
И смеялась надо мной…

«Золотая девочка, сон любви великой…»

Золотая девочка, сон любви великой,
Очи твои милые — чёрные гвоздики.
Дорогое солнышко, радость жизни краткой,
Сердце твоё мудрое — Божии загадки.
Неземная весточка, берег бездны синей,
Оба мы — в изгнании, оба мы — в пустыне…

«Мы сидели на граните…»

Мы сидели на граните;
Я обманывал судьбу.
(Силы Божии, простите
Одинокому рабу!).
Было грустно, точно в храме;
Летний вечер тих и прост;
Над немыми берегами
Реял чёткий шепот звёзд.
Ты молчала. Ты глядела
Как-то мимо, будто вдаль,
Словно дух один без тела.
И тебя мне стало жаль.
Заплуталась и — в себе же,
Среди двух больших дорог,
И всё меньше, и всё реже
Близ тебя и свет, и Бог.
От меня хоть не ушла ты
Никуда и ни к кому,
Всё же больно от утраты, —
От какой? — потом пойму!
Разве скорбь была вначале?
Что объятья? — глупый жест!
Но в тебе — мои печали,
На груди — мой бледный крест!
Расставанье — скоро, скоро,
На землей не будет встреч;
Не гляжу я: эти взоры,
Знаю, — гибель: взоры — меч…
Нет любви? Ты не любила? —
Всё равно мне, о, поверь…
Но тебе какая сила
В Божий Рай откроет дверь?
Я уйду без поцелуя,
Только — раз перекрести.
Что случится, не скажу я,
Но любовь ты мне прости.
Мы сидели на граните.
Что обманывать судьбу? —
Жизни призрачные нити
Мы распутаем — в гробу!

«Я глаз твоих давно не видел наяву…»

Я глаз твоих давно не видел наяву.
Не думаю, чтоб взоры были те же
И так же гордо, ясно смотрят в синеву. —
Неужели они не блещут реже?
Я губ твоих давно не мучил наяву.
Уверен я, что трепет их печален,
Когда одна теперь ты бродишь и траву
Срываешь грустно, молча близ развалин.
Я слов твоих давно не слышал наяву,
Но знаю, в них теперь живут рыданья
Ребёнка, взятого в холодную тюрьму,
И жуткой, страшной муки ожиданья.
Духовный взор мой чётко видит всё, поверь,
И Божьи сны давно пророчат веще:
Моя любовь тебе откроет в небо дверь
Иль жизни наши в миг, смеясь, расплещет…

«Неба черная эмаль…»

Неба черная эмаль
Пологом над дачей.
Что в окне там, — не свеча ль?
Кто беззвучно плачет?
Сыро. Хмуро. Сон угас.
Тьма. Собака воет.
Что случилось тут? Сейчас?
Что со мной такое?
Мы — в разлуке: оттого ль
Всё вокруг темно так?
В нас обоих — та же боль,
Оба мы — в тенётах.
Боже мой, не умерла ль
Вдруг любовь навеки?
Нет: то мира вся печаль
Стонет в человеке…

«Мы прощались у калитки…»

Мы прощались у калитки.
Я молчал. Молчала ты.
Горше слёз и хуже пытки
Сразу падать с высоты.
Сердце я ношу с изъяном,
То страдая, то шутя.
Вместе жизнь прожить нельзя нам,
Мое милое дитя.
Путь твой светлый из жемчужин
Охраняем Всеблагим,
Я истерзан, я не нужен
Ни себе и ни другим.
Не дари мне поцелуя
На прощанье у крыльца, —
Сожаленья не терплю я:
Буду гордым до конца..
А когда приду к подножью
Правды вечной в небесах,
Я скажу, что правду Божью
Видел я в твоих глазах.
Буду в скорби и в печали
Ждать я Страшного Суда,
Хоть уста мои не лгали
Никому и никогда.
Попаду я в ад, похоже:
Мне покажется он мал.
Что мне эта пытка, Боже? —
Я любил и я страдал…
В небесах ли, в преисподней
Всё равно, я твой навек.
Ад и Рай — в руке Господней,
Но, ведь, любит человек!..
При прощаньи наши лица
Залил скорбно лунный свет.
Всё погибло. Мне не спится.
Спишь ли ты? Конечно… нет!..

«Дождь свои капли на нас…»

Дождь свои капли на нас
Матовым бисером нижет.
Знаю, разлука сейчас:
Будем чем дальше, тем ближе.
Капли дождя, капли слёз
Ветер смешал на лице мне.
Кто разрешит мой вопрос? —
Бог одиноким не внемлет.
Праведен Он, но жесток,
 Правда Его далека мне. —
Твой пожелтевший цветок