Богоборцы 3 - [24]

— Ну, я могу тебе с ходу десяток вариантов накидать, — ухмыльнулась Юлия. — Начиная с того, что тварь может быть откуда-то с другого материка, где просто нет месторождений заберзата, хотя он даже на Мадагаскаре встречается. Но мало ли, какие острова в Океании. Приехал студент в Лумумбарий и остался жить. А потом их божок у нас и объявился. Не первый случай.

— А ещё что может быть? — я старательно мотал на ус чужой опыт, потому что знал, что на нём учиться менее болезненно, чем на своём. — И почему бюро это не учитывает?

— Бюрократия, мой юный друг, — грустно покачала головой Обрескова. — Признать, что стандартные средства не работают, — значит навлечь на себя многие проблемы. А так ты вроде бабку завалил. Даже если что и было, концы в воду. И всё шито-крыто, жопа спасена, можно работать дальше.

— А когда грохнет, всем мало не покажется, — закончил я мысль. — Ну да, ну да, плавали, знаем.

— Ты думал, у нас не так, как везде? — рассмеялась девушка. — Да я тебя умоляю! Вон на МЧС посмотри. Они каждый божий день с пожарами борются. Люди гибнут. Но всегда найдётся чиновник, за взятку закрывающий глаза на нарушения. И бизнесмен, которому проще заплатить и не париться, чем соблюдать все правила. А потом получается очередной «Колченогий осёл» или кинотеатр с закрытыми пожарными дверьми. И это тебе не духи, в которых многие не верят. Это то, что каждый день показывают по телевизору и долдонят из любого утюга.

— Да блин, — я скривился. — Бесит! Может, это я молодой и неопытный, горю энтузиазмом, как говорил один старый комик. Но я просто не понимаю, как можно рисковать жизнью и здоровьем людей?! Вот постарею, заматерею, стану циником, тогда буду плевать на всех. А пока есть силы и энергия, надо стараться что-то изменить.

— Надеюсь, заматереешь ты как можно позже, — вздохнула Обрескова. — Каждый раз вытаскивать тебя из очередной задницы, конечно, не особо весело, но зато какое-никакое развлечение. А то закисла бы на бумажной работе. Но ты постарайся хотя бы через раз влипать в неприятности, а?

— Да будто это от меня зависит, — я улыбнулся, глядя на холодную, но почему-то в этот момент милую мордашку Юлии. — Я бы с удовольствием жил спокойно и никого не трогал. Но они же сами лезут.

— Себе-то не ври, — всё-таки рассмеялась девушка. — Да никогда бы ты не променял новую жизнь на своё старое существование. И дело даже не в деньгах или даре. Просто кем ты был раньше? Обывателем, чьи дни похожи друг на друга как две капли воды. А сейчас живёшь полной жизнью. Знаешь, я даже думаю, что ты изменился больше всего именно поэтому, а не из-за алхимии. Словно из гусеницы вылупилась прекрасная бабочка.

— За бабу отдельно благодарю, — проворчал я, отворачиваясь, чтобы скрыть румянец смущения. — Вот ею ещё быть не доводилось. А тут сподобился.

— Ладно, не бурчи, как старый дед, — Юлия толкнула меня в бок. — Я же любя. Завидую тебе просто. Раньше я тоже так жила, а теперь…

— Давно хотел спросить, но не решался, — я посмотрел на погрустневшую девушку. — Юль, что с тобой случилось? Не хочешь, можешь не говорить. Но я же вижу, что у тебя проблемы. Ты то безэмоциональная, словно сапог, а то взрываешься.

— Прости, Вить, но мне тяжело об этом говорить, — Обрескова уставилась на дорогу, не моргая. — Может, когда-нибудь… если случай подвернётся, расскажу подробности. А вкратце — я попала в лапы сильному духу. Вся команда влетела. Мы считали себя самыми умными и сильными, а жизнь показала, что на каждую хитрую жопу найдётся свой хер с винтом. Извини за грубость. Но по-другому и не скажешь.

— Сочувствую, — я уже пожалел, что затронул эту тему.

— Мне? — грустно усмехнулась Юлия. — Не стоит. Я жива, почти здорова и даже работаю дальше, хоть и на бумажной должности. А вот мои ребята… они все остались там. И знаешь, что самое поганое. Я должна чувствовать ненависть, ярость, горе, должна страдать… и ничего… пусто. Эта тварь высосала всё, до последней капли. И это самое страшное. Я когда осознала, чем стала, хотела покончить с собой. Спасибо Марине Александровне, вправила мне мозги. Хотя на мостах с тех пор я стараюсь не останавливаться. Вдруг опять вспомню, что я за чудовище.

— Марина Александровна — это твоя мать? — спросил я, чтобы хоть что-то сказать, потому что откровения упали на меня каменной плитой.

— Нет, мама моего жениха, — голос и глаза Обресковой были привычно холодны. — Он командовал нашей группой, и это была его идея, напасть на духа. Короче, достаточно на сегодня. Может, позже расскажу, как всё было. Ладно, выметайся. Вон твой колледж.

— Ага, благодарю, — я открыл дверь, но в последний момент задержался, повернувшись к девушке. — И, Юль. Для меня ты не чудовище. У тебя взгляд не монстра, а жертвы. И человека. Так что увидишь Марину Александровну, передай мою благодарность.

— Вали уже, передавальщик! — рявкнула Обрескова, но в холодных глазах я заметил капельку тепла. — Развелось вас, психотерапевтов.

Дверь захлопнулась, и машина, дымя шинами, сорвалась с места, мгновенно исчезнув за поворотом. А я проводил её взглядом и направился домой. Несмотря на историю, настроение у меня было прекрасное. Да, потерять друзей и жениха — это страшно. Но именно трагедии дают нам силы двигаться дальше. И бороться с этими тварями, чтобы больше никому не пришлось хоронить родных.