Богоборцы 2 - [95]

Вместе с последним звуком лучница спустила тетиву, и сияющая тёмным светом стрела рванулась через пространство, оставляя за собой полосу мрака, чтобы вонзиться прямиком в глаз зверобогу. Тот дико взревел, разом разметав держащие его призрачные руки, отчего на скале со стоном повалилась на землю Изабелла. Рядом осела обессиленная Дара, выстрел забрал у неё всю энергию. Но даже такая мощная атака не смогла убить монстра. Медведь ослеп на один глаз, был истыкан стрелами, издырявлен копьями, левая задняя лапа почти не двигалась, но при этом он был жив и помирать не собирался. Наоборот, во взгляде его оставшегося глаза, сияющего ярко-оранжевым светом, обращённого на скалу, где прятались девушки, читалась безумная ярость и обещание скорой смерти.

Но сдаваться ребята не собирались. Матвей, с перекошенным от злобы лицом сжимавший в руках секиру, молча кинулся вперёд, с утробным хеканьем вонзив оружие в поясницу зверя. Выше просто не достал. Лезвие пробило шкуру и мясо, застряв в костях. Зверобог тут же попытался развернуться, чтобы достать нового противника, но не успел. В этот момент из кустов выскочил Стас, которому помогала его стихия. Эспер буквально летел, подгоняемый порывами ветра, и оказался возле медведя в считанные секунды. Пока тот отвлёкся, Скуратов выдернул из раны обломок рогатины, не забыв провернуть её, чтобы нанести побольше повреждений, и тут же, переместившись чудовищу за спину, изо всех сил вонзил остриё тому в пах.

Зверобог взревел от боли и обиды. Оставшийся глаз поменял цвет, засияв ярко-алым, а хищник словно забыл о своих ранах, мгновенно развернувшись и попытавшись схватить юркого воздушника. При этом секиру вырвало из рук Матвея, а сам он от толчка зверя снова улетел в кусты. Сложилась патовая ситуация, медведь не мог поймать Стаса, а у того не было сил нанести достаточно серьёзные повреждения противнику. Они кружили по пляжу, будто проверяя друг друга на выносливость. И в таком положении казалось, что люди имеют преимущество, всё же им удалось до этого достаточно сильно потрепать зверобога, однако это было лишь видимостью.

Да, дух потерял много крови, некоторые органы были повреждены, а задняя левая нога почти не слушалась, но всё же он был не обычным животным, и такие раны для него не могли стать смертельными. Если бы ему удалось убить своих врагов и сожрать их, даже выбитый глаз со временем бы восстановился. А главное, захоти медведь сейчас уйти в лес, остановить его у молодых богоборцев не получилось бы. Слишком велик разрыв в силах, Стас это прекрасно понимал. Окажись на его месте дядя, тот разобрался бы с тварью в одиночку. Всё же Владимир Алексеевич Скуратов заслуженно считался одним из сильнейших одарённых не только в городе, но и во всём регионе. Однако сейчас он был далеко и ничем не мог помочь племяннику.

Силы Стаса таяли. Матвей, ударившийся головой об ствол дерева, потерял сознание. Обессиленная Дара пыталась призвать лук, но пока не получалось, слишком много энергии она вложила в прошлый выстрел. Алла-Изабелла окровавленными руками листала гримуар, но ничего подходящего найти не могла, к тому же сломанные пальцы почти не слушались. Таня держала Катерину, не давая ей совершить самоубийственный поступок, потому что у той не было ни скорости Стаса, ни выносливости и силы Матвея. Тор истекал кровью, битой тушкой валяясь на холодном песке. Положение становилось критическим, когда внезапно Виктор пошевелился и со стоном перевернулся на бок.

***

Я закашлялся, выплёвывая воду, которой успел наглотаться, пока плыл, и только через секунду понял, что это не вода, а кровь, и я не в реке после сплава через пороги, а лежу на прибрежном песке, отброшенный ударом лапы зверобога. Грудина болела нещадно. Лёгкие раздирало при каждом вдохе, а на губах пузырилась кровь. Походу, сломаны рёбра, дышать очень тяжело. Хуже было только двигаться. За попытку просто пошевелиться я заплатил взрывом термоядерной бомбы в мозгу и едва опять не потерял сознание. Но заставил себя собраться и со стоном перевалился на бок.

Открывшаяся картина не впечатляла. Матвея нигде видно не было. По разрушенному берегу носились две фигуры. Гигантская — медведя, неуклюже пытающаяся поймать мелкую и шуструю. Стас метался, словно ветер, нанося удары обломком рогатины, но было видно, что эти тычки почти не наносят вреда. Зато сам парень уже был покрыт потом и тяжело дышал.

Единственное, что порадовало, Кати здесь я не увидел. Однако и стрел Дары тоже не было заметно. По-хорошему, стоило посмотреть, как они там, но я честно оценил свои силы и понял, что на такой подвиг меня не хватит. Слишком больно было двигаться. Но лежать и тихо помирать я тоже не мог. Поэтому, прикусив воротник формы и изо всех сил сцепив зубы, встал сначала на колени, а затем поднялся на ноги.

От боли в глазах побелело. Меня повело, и я едва не упал снова, но сумел удержаться. С того берега раздались крики, и я обрадовался, что девчонки живы. Однако, если дело так пойдёт и дальше, то и они могут стать жертвами зверобога, когда тот разберётся со Скуратовым. Я собирался этого не допустить. Это моя вина, что все они пришли сюда, я и должен был за это ответить. Пусть даже мне придётся заплатить за это своей жизнью.