Богоборцы 2 - [85]

Такой никогда не бросит добычу, а судя по тому, как медведь кинулся за мной в реку, он такой считал меня. То, что его спугнули, можно сказать, удача и почти чудо. Возможно, монстр даже не испугался молний и выстрелов, а не захотел лезть в пороги. Мне дико повезло, что я их проскочил, свою роль сыграли и печати Мико, что я носил под одеждой, но вот зверя вполне могло и расколошматить, и неважно, дух он или нет. Силе первозданной стихии на это плевать.

Что это значит лично для меня? Ничего хорошего. Пусть я в себе был железно уверен, но прекрасно понимал, что встреча с чудовищем один на один для меня окажется фатальной. Было в нём что-то, отличающее медведя от обычного духа. Какая-то давящая сила. Даже от ожившего погрузчика и патриарха гремлинов я такого не чувствовал. С ними всё было понятно, да опасные монстры, да, любой неверный шаг может обернуться катастрофой, но при этом я их ни капли не боялся. Наоборот, меня подгонял драйв и азарт смертельной схватки. А тут… если бы меня спросили, я не смог бы честно ответить, что смогу встать против этой твари без страха. А ещё это значило, что у меня большие проблемы.

Дождь всё так же лил стеной, ветер завывал, ломая ветки деревьев. Течение реки и так бурное, превратилось в сплошной поток, несущийся через тьму куда-то в глубины Тартара, ну, или где там мучили души грешников. Среди этой стихийной вакханалии небольшой дощатый сарай с пробивающимися через щели отблесками костра казался воплощением ирия. Места, где всегда тепло, можно укрыться от непогоды, и вообще, смерти нет.

Я лежал в лодке, накрепко привязанной к пирсу, укрытый одеялом, сжимал дырявую кастрюлю, полную горячих углей, и думал, не кретин ли я, что поддался паранойе и бросил пусть дырявое, но вполне тёплое и надёжное убежище. Променял его на лодку, которую постепенно заливал дождь. А всё потому, что чуйка, видите ли, подсказала, что, если я прав в своих выводах, медведь непременно придёт за мной.

Каждую секунду мне хотелось встать и вернуться к костру. Да, одеяло и кастрюля не давали мне окончательно замёрзнуть, но всё равно я чувствовал, как коченеют ноги и руки. Ледяной весенний дождь ещё никому на пользу не шёл. Я проклинал себя последними словами за маразм, выгнавший на улицу, под струи холодной воды, но при этом не двигался с места. Если уж позориться — то до конца. Тогда хоть совесть грызть не будет, что сдался на полпути. И это в том случае, если это у меня паранойя разыгралась. Если же я прав… свет горящего костра на секунду заслонила чья-то тень.

Я напрягся. К сожалению, молнии бить перестали, и тонкие лучи из щелей были единственным источником света в округе, а шум дождя и течение реки заглушали остальные звуки, но я нутром чуял, что рядом кто-то есть. Или что-то. Казалось, что в ночной темноте движется пятно непроглядной тьмы, от которого веет ужасом. А потом ветер принёс запах мокрой шерсти.

Моя чуйка оказалась права. Зверь пришёл и теперь крутился вокруг сарая, где горел костёр. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Да, я не был параноиком, и это меня радовало, но, если честно, предпочёл бы просто, как дурак, пролежать всю ночь под дождём в лодке, чем знать, что рядом бродит двухтонная тварь, способная перевернуть гружёный «Урал». Что-то это нифига не радовало. Я тихонько потянул нож из ножен. Возиться с верёвками сейчас было смерти подобно в самом прямо смысле этого слова.

Началось всё внезапно. Я только принялся перепиливать трос на носу, как вдруг сарай от жуткого по силе удара разлетелся на куски, а следом смело и костёр. Вспышка яркого света на миг озарила медведя, представив его во всей красе. Здоровой, не меньше двух с половиной метров в холке, зверь поднялся на задние лапы, оглашая окрестности рёвом и сверкая клыками. В этом положении он возвышался над остальными сараюшками, словно Годзилла над Токио. Реально, в нём было все пять или шесть метров, так что я даже в прыжке бы до морды не достал. Абсолютный хищник, суперубийца, глаза которого загорелись призрачными огнями. Я сглотнул и, плюнув на конспирацию, одним ударом перерубил оставшийся канат, тут же схватившись за лопату.

Стоило мне дёрнуться, и медведь меня заметил. Маленькие светящиеся глазки, словно прицелы, сошлись на моём теле, а из пасти снова вырвался рёв. Только не победный, как в прошлый раз, а безумно яростный. Зверь, или, точнее, дух в его обличье, понял, что его обманули самым наглым и беспардонным образом. А главное, тот, кто это сделал, вместо того чтобы, как положено жертве, смирно помереть под клыками и когтями хозяина, был рядом, вот только лапу протяни.

Тянуть монстр ничего не стал, а просто кинулся стрелой ко мне, раззявив жуткую пасть, в которую моя голова могла поместиться, даже не зацепив клыки, торчащие в разные стороны. Не самое приятное зрелище, скажу прямо, и это я очень сильно смягчил. Если же говорить откровенно, я позорно взвизгнул, потому что скорость у медведя была поистине фантастическая. Секунду назад он ещё стоял на задних лапах посреди разрушенного сарая, а сейчас уже влетал в воду, пытаясь вцепиться в меня зубами. Однако, хоть меня и пробрало до самых пяток от страха, это не повлияло на моё желание жить. И как только морда зверя оказалась в пределах досягаемости, я ткнул в неё лопатой, целясь в глаза.