— Иногда мне кажется, что этот продавленный диван — мое смертное ложе. Однажды я вот так лягу на него и уже никогда более не поднимусь. Представьте себе, меня это ничуть не тревожит.
— Глупости, — отвечала мисс Скетчли, — а вы подумали о девочках? Они ждут вашего возвращения и надеются жить вместе с вами.
Да, девочки. Она всегда должна думать о девочках.
Наступил новый 1816 год. Один за другим проходили дни, не принося письма с известием об освобождении.
— Они что, забыли про меня? — спрашивала она мисс Скетчли.
С наступлением весны ее здоровье не поправилось. Она заразилась желтухой, и вся ее кожа стала желтой. Встревоженная мисс Скетчли написала Доди, она ждала ее ответа. Между тем состояние Дороти ухудшалось, приступы кашля становились все чаще и все тяжелее.
— Нет ли писем из Англии, — постоянно спрашивала она. Несчастная мисс Скетчли в ответ только качала головой.
— Дорогая моя, попросите их сходить на почту... сейчас. Там, наверное, есть что-нибудь для меня.
Мисс Скетчли была уверена, что на почте ничего нет, но чтобы успокоить Дороти, отправила туда посыльного. Сидя возле Дороти, лежавшей на том самом диване, она думала: «Приедет ли ее дочь? Никого из всей ее семьи, ради которой она жила и ради которой умирает здесь, никого не будет с ней в ее последнее мгновение».
В дверь постучали. Это вернулся посыльный.
— Есть ли письма? — спросила Дороти.
— Нет, мадам, ничего нет.
Она откинулась на подушку и повернула голову к стене.
Мисс Скетчли сидела неподвижно, боясь взглянуть на Дороти, ибо в глубине души знала, что ей уже ничего не суждено дождаться.
Июльское солнце, пробиваясь через окно, освещало пыльную мебель и сидящую неподвижно мисс Скетчли, которая словно застыла в ожидании того, чего так и не дождалась Дороти — семьи, которая никогда не приедет, и писем, которые ей никогда не напишут.
«Любимейшее дитя музы комедии умерла от воспаления легких в Сен-Клу, во Франции» — так писали английские газеты.
Ее похоронили в присутствии мисс Скетчли и нескольких прохожих.
Один из них поставил на ее могиле гранитный камень, на котором были выбиты такие слова:
«Памяти Дороти Джордан, которая в течение многих лет была несравненным украшением лондонской сцены и сцен других городов Англии. Благодаря комическому дару, необыкновенному голосу, искренности в передаче чувств и настроений, свойственных молодости, она достигла непревзойденных высот в искусстве комедии. Никому не было дано такого умения утешить тех, кто нуждался в утешении.
Она покинула сей мир 5 июля 1816 года.
Помните и оплакивайте ее».
