Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро - [14]

«Мэрилин, — говорит Эми Грин, — была большой мастерицей на выдумки, особенно, когда хотела шокировать, вызвать интерес». Скорее всего это были фантазии женщины, которая к тому времени, когда подруги услышали эту историю, уже начала бояться, что никогда не сможет стать матерью.

Генри Розенфельд, богатый фабрикант, король одежды в Нью-Йорке, знал Мэрилин с первых дней ее профессиональной карьеры и до самой кончины. Он вспоминал: «Она так хотела иметь ребенка, что каждые два или три месяца убеждала себя в том, что забеременела. При этом она набирала в весе что-то около четырнадцати или пятнадцати фунтов. Но ее беременности все время оказывались ложными».

Мэрилин как-то поделилась с писателем Беном Хектом своей мечтой иметь дочь. «Но она не будет второй Нормой Джин, — горячо уверяла она. — И я знаю, как буду воспитывать ее, — без лжи. Не буду лгать ни о том, что существует Санта-Клаус, ни о том, что мир полон хороших и благородных людей, всегда готовых помогать друг другу и спешащих делать добро».

О мире Нормы Джин Мэрилин рассказывала Хекту и другие вещи. Так она призналась, что до девятнадцатилетнего возраста пыталась покончить с собой и делала это дважды. Один раз она включила газ, второй — наглоталась снотворных таблеток. Однако в своей книге об актрисе Хект не упомянул об этих признаниях.

* * *

1 июня 1946 года, когда Норме Джин исполнилось двадцать, у нее, кроме мечты, ничего не было. Свой день рождения она провела в комнате, которую снимала в Лас-Вегасе, что было нужно для ускорения развода с Джимом Дахерти. Стояла жара, и она мучилась от заурядной ангины Венсана.

Два месяца спустя в Лос-Анджелесе Дахерти нанес один из последних визитов Норме Джин, принеся ей свою часть документов для развода. Во время их последней встречи она не выказала ни малейшего желания иметь детей. Напротив, она говорила исключительно о своем горячем стремлении стать актрисой. Ни одна студия, по ее словам, не станет тратить деньги на обучение замужней женщины, которая в любую минуту может забеременеть.

Сейчас, когда Норма Джин открыла Дахерти дверь, она выглядела сияющей, и не только потому, что он наконец согласился развестись с ней. Она получила то, о чем мечтала больше всего на свете, — обещание заключить контракт на киностудии «XX век—Фокс», куда ее брали статисткой.

Рассказав Дахерти о контракте, Норма Джин добавила, что на студии ей дали новое имя. Нравится ли оно Джиму? «Красивое, — вежливо ответил он, — очень красивое». Потом он ушел.1

Это было имя Мэрилин Монро.

Примечания

1. Дахерти женился вторично и стал полицейским. По прошествии нескольких лет он занимался подготовкой полицейского отделения, ставшего известным под названием СВАТ (SWAT), когда сообщения о нем появились в прессе в связи с заключительным актом похищения Патриции Херст. Ныне он — комиссар округа в Сабатусе, штат Мэн.

Глава 4

За месяц до того, как Мэрилин предоставился счастливый случай, в вестибюле старой студии «XX век—Фокс» на бульваре Пико прохлаждался Роберт Слэтцер, автор, писавший статьи для одного журнала по шоу-бизнесу. Он читал книжку стихов Уолта Уитмена «Листья травы» и ждал удобной минуты, чтобы взять интервью у звезд малой величины. Слэтцер, которому в ту пору было девятнадцать, сегодня вспоминает: «Эта девушка вошла, протиснувшись в большую дверь с большим альбомом в руках. Она зацепилась каблуком или еще чем, и все фотографии высыпались на пол. Я поспешил ей на помощь, я с радостью должен заметить, что было только одно свободное место, где она могла присесть в ожидании своей очереди, — рядом со мной. Она сказала, что ее зовут Норма Джин Мортенсон. Она проявила живой интерес к моей книжке стихов, и я сказал, что, возможно, что-нибудь напишу о ней. Все закончилось тем, что мы договорились о свидании в тот же вечер».

Боб Слэтцер взял напрокат «Студебеккер» 1938 года и поехал на Небраска-авеню за Нормой Джин. Они покатили вдоль Пасифик-Коуст-Хайвей, договорившись поужинать на берегу Тихого океана. Малибу в то время еще было великолепным местом, свободным от нагромождений. После ужина они гуляли по пляжу и катались на лодке в волнах прибоя. Слэтцер сказал, что чувствовал себя смущенным, куда более смущенным, чем Норма Джин. Он полагает, что в тот же вечер они и занялись любовью, хотя утверждать это наверняка по прошествии стольких лет не может. Когда они возвращались домой, Норма Джин попросила высадить ее на углу, а не перед парадным входом.

«Думаю, мы почувствовали мгновенное расположение друг к другу, — говорит Слэтцер, словно мужчина должен извиняться за то, что переспал с Мэрилин Монро. — На мой взгляд, от нее исходила какая-то магия, чего не было у других девушек, которых вам десятками были готовы подсунуть люди из киностудии. Не знаю, но мне кажется, что я полюбил ее тотчас, как только увидел».

Прошли годы, Мэрилин Монро стала кумиром других мужчин и притчей во языцех, но Роберт Слэтцер продолжал любить ту девушку, которая рассыпала когда-то свои фотографии в фойе киностудии

«XX век—Фокс». В течение лета 1946 года у него с ней было много свиданий, как, впрочем, и у других молодых людей.