Эти люди устраивают множество праздников, строят башни, где стоят какие-то домодельные катушки и горят огромные лампы, и, кажется, прибрали к рукам монополию на электричество. Мне еще нигде не встречалось обожествление электричества. Теперь не может быть и речи о том, чтобы открыть кому-то так называемые тайны его производства.
Теперь засекречивается что попало, а потом они называют магией лейденскую банку. О магии я вам уже недавно писал.
Меня беспокоит эта смена традиций, произошедшая так быстро. Когда я уезжал, я наблюдал примеры самой настоящей магии. Но сейчас я их не вижу.
Такие вещи – признаки эпохи перемен, а это было бы нам совсем невыгодно. Как бы не вспыхнуло что-нибудь, из-за чего пришлось бы сворачивать дела.
…Между тем новоявленное жречество, составляющее Сахал (те, из-за которых существует запрет в городе на искусственное электричество) радуется, как умеет. Я видел множество приспособлений для того, чтобы пугать, удивлять и радовать, но не объяснять.
Все это покрыто тайной и находится за семью печатями. Маскируются эти господа чрезвычайно ловко – если бы я не знал, как пахнет воздух после старинного фейерверка, я бы испугался, как и все, кто были на празднике в императорском саду. А ведь там был цвет общества, образованные, благородные люди!
Боюсь, все, что сможет предложить мне любой из этих проныр – эбонитовую палочку, громоотвод и шутиху, набитую порохом. Даже бомба – как оружие – ими еще не изобретена. Скоро соберутся.
Но где же те, кто мог творить все это просто усилием воли?
Я в затруднении. Не достать больше ни литературы годичной давности (не сохранил), ни даже достоверных вестей. Все куда-то пропало. Полгода прошло! Я уехал из одного мира, а приехал в другой.
…Я бы сказал, что магов не существует, но все доказательства, полученные мной по приезде сюда, просто-таки вопиют о том, что магия – есть. Буду кощунствовать и скажу, что два года назад департаменту по контактам надо было заниматься не концессией по доставке редких металлов, а тем, чем я занимаюсь сейчас.
Перед этой тайной я очень виноват, виноват даже тем, что уезжал в район шахт, занимаясь этими проклятыми компьютерами и автоматами, а слухи о каких-то изменениях пропускал мимо ушей.
Если бы можно было купить информацию – я бы, несомненно, купил. Но кто это покупает? Когда сидишь слишком высоко, ничего не спросишь запросто. Обидно то, что прямых вопросов задавать нельзя. Все уже случилось, случилось быстро. В моем случае не спросишь человека на улице, куда пропали все колдуны. А ведь не так уж я и приметен, мог бы и притвориться жителем отдаленной провинции. Говорить об этом никто не хочет. Они «однажды исчезли» – приблизительно год назад, когда я уехал.
Некоторые богатые дома сейчас стали выглядеть очень бедно, к некоторым пристроены какие-то нелепые сооружения, мостовые почти не чинят, богатые люди сетуют на то, что хорошего портного или дрессировщика птиц не найти днем с огнем… надо полагать, без магии обходиться тяжело.
Появилось много объявлений в уличных листках и «Общей газете», которые с необычным пафосом предлагают такие элементарные вещи, как откачку воды из подвалов, заверение документов, знакомства молодых людей, доставку продуктов на дом и охрану. Читать напечатанное я могу в любом случае.
Когда я проговорился о своем интересе, беседуя с хорошенькой девушкой, мне пришлось давать ответ некрасивому мужчине в летах, который дипломатично указал мне на то, что с девушками беседуют о других вещах. Будь это ее отец, я бы понял.
Такие вещи возбуждают азарт. Но раз уж кому-то становятся известны мои разговоры с девушками… Как мне действовать?
Где искать настоящих магов, я не знаю.
К труду, присланному вами ранее, здесь пришлось бы приписывать комментарий с поправкой: здесь новоявленное жречество пытается искоренить волшебство.
По караванному пути не спеша тащилась огромная ездовая змея.
В седле, укрепленном ближе к шее, как заведено у южных племен, сидел старый, косматый, длиннобородый сэх – сказитель.
Если бы кто-то мог его видеть, то очень удивился бы; не змее, не тому, что у старика было несколько объемных вьюков, а простому несоответствию – отчего это старику, которому стоило бы сидеть в кочевье, обремененному множеством невесток и внуков, вздумалось пуститься в путь одному?
Кроме того, уже несколько лет в этих краях не видели ни одного сэха.
Когда показался большой камень с выбитым на нем знаком, сэх похлопал змею по шее: давай, подруга дорог, остановись-ка!
Змея недовольно зашипела.
– Надо, надо.. – проворчал сэх.
Костер разгорелся быстро. Сняв один из вьюков, сэх побарабанил пальцами по толстой коже змеи и свистнул.
Змея развернулась и исчезла в темноте. Скоро она вернулась с тушкой подземной птицы.
– Хорошо, хорошо… – пробормотал сэх, гладя чувствительный кончик носа своей подруги и капая каплю настоя на раздвоенный язык.
Пока змея зарывалась на две трети в песок, он свежевал добычу и бормотал себе под нос слова, думая о том, что вот это – неплохо бы записать. Слова просто так не приходят.
Время камней на дороге настало сегодня
Флаг, оплетающий камень,
