Богиня ар-деко в зеленом "Бугатти" - [2]
И тут она вспомнила о своем девичьем увлечении рисованием. Почему бы ей не стать художницей? Да еще в Париже, в городе, где все пропитано искусством?
Девушка в перчатках
Ее сестра Адриенн, учившаяся на архитектора, посоветовала Тамаре записаться на курсы художников в Академии Рансома. Овладев ремеслом, Тамара могла бы рисовать портреты на заказ и таким образом зарабатывать. Итак, решено, она станет художницей.
В Академии Рансома она поучилась у Мориса Дени, а потом стала ученицей Андре Лота, преподававшего в Академии Монпарнас. Лот, соединявший в своем творчестве традиции старого французского искусства (Пуссена, Давида) и кубизм, который называл «новым классицизмом», оказал огромное влияние на становление стиля Тамары Лемпицки. Ее манера живописи нравилась парижским буржуа, для которых Пикассо и его последователи были уж чересчур смелыми и непонятными. У Тамары появились заказчики и — деньги. Она писала портреты аристократов и богачей, и на нее падал отблеск их славы. Понемногу она стала приобретать известность.
Иногда Тамара работала и для собственного удовольствия. Однажды она увидела на улице хорошенькую брюнетку, познакомилась с ней и привела в свою мастерскую. Так вскоре появилась «Прекрасная Рафаэла», позже признанная критиками «одним из наиболее важных обнаженных актов XX столетия».
Прекрасная Рафаэла
В середине 1920-х годов Тамару Лемпицки уже хорошо знали в артистическом мире. В те времена стиль в живописи формировали журналы мод, и один из самых популярных журналов «Harper’s Bazaar» поместил на своих страницах картины и фотографии красивой парижской художницы. Но Тамара была умной женщиной и понимала: чтобы добиться настоящего успеха, нужно много работать — она писала по 10 часов в день, а еще учиться, причем у хороших учителей. И она поехала в Италию, копировала старых мастеров и, по их примеру, писала свои картины чистыми сияющими красками, тщательно вырисовывая каждую деталь. И хотя критики называли ее «популяризатором извращенной живописи», ее работы нравились публике. Аристократки и добродетельные супруги богатых коммерсантов стояли в очередь к художнице — все хотели получить свои портреты ее кисти, желая увидеть себя сексапильными и притягательными. Репортер «Ла Полонь» писал, что «модели Тамары де Лемпицкой — современные женщины, не знающие лицемерия и стыда в категориях буржуазной нравственности. Они загорелые и смуглые от ветра, а их тела упругие, как тела амазонок». Ярая приверженица кубизма и ар-деко, Лемпицки обожала объемные фигуры, острые углы, крупные колени и выпуклые животы. На ее картинах — юные сильные тела, мужские и женские. Конечно же, себя она любила больше, чем искусство, а потому все ее картины довольно холодны, рассудочны, но при этом весьма эротичны.
Андромеда
Казалось бы, вот он, успех, но Тамаре этого было мало. Она хотела, чтобы о ней писали на первых страницах газет, поэтому решила проникнуть в мир настоящей богемы. В мае 1925 года она, путешествуя по Италии, познакомилась с Габриэле дʼАннунцио. Этот стареющий донжуан, в списке которого были и высокородные аристократки, и королевы театра (Сара Бернар, Элеонора Дузе, Айседора Дункан), поддался чарам красавицы Тамары и сделал ее по-настоящему знаменитой. «Может быть однажды днем, однажды вечером, однажды ночью вы почувствуете непреодолимую потребность поговорить со мной — и тогда вы напишете мне вновь. Я жду. Питаю надежду», — писала Тамара ДʼАннунцио. Она предложила написать его портрет, и он пригласил ее в свое имение «Иль Витториале» на берегу озера Гарда. Тамара понимала, что он может стать хорошей рекламой для нее. Так и случилось — о новой пассии Аннунцио писали все газеты и журналы. Но вот что касается чувств… «Я была красивой молодой женщиной. А там, напротив меня, стоял этот старый карлик в мундире». Прошло несколько месяцев, и она уехала из «Иль Витториале». На прощание ДʼАннунцио подарил ей стихотворение с посвящением «La Donna dʼOro» («Золотой женщине») и кольцо с огромным топазом. Это кольцо она с гордостью носила до конца жизни.
Вернувшись во Францию, она устроила ту самую встречу с издателем журнала мод «Die Dame», на обложке которого вскоре появился ее автопортрет в «бугатти», сделавшей ее иконой стиля 1920-х. Теперь о ней говорил весь мир.
Портрет мадам Бокард
Тамара ощущала себя свободной, считала себя вправе жить так, как ей хочется и так, как она считает нужным. «Я живу за бортом общества, а общественные нормы не касаются тех, кто на краю», — утверждала она. А потому позволяла себе многочисленные романы, посещала сомнительные заведения и не брезговала наркотиками. Все бы хорошо, да вот ее законный муж пан Тадеуш был совсем иных взглядов. Ему решительно не нравилось, как его жена проводит время. Супруги постоянно ссорились. «Я любила мужа, но мне нужен был флирт. И я часто флиртовала», — откровенно признавалась она многие годы спустя.
Громкий роман с ДʼАннунцио, о котором все тогда говорили, стал последней каплей. В 1927 году Тадеуш уехал в Варшаву, где познакомился с Иреной Шписс, дочерью Людвика Шписса, владельца крупнейшей в Польше фармацевтической компании. Он влюбился в Ирену и потребовал от Тамары развода. Она трижды приезжала в Варшаву, пыталась вернуть мужа, но… Пан Тадеуш проявил характер: получив развод, женился на Ирене и навсегда переехал на родину.
