Богини славянского мира - [27]

О поклонении царю змей как самому Господу богу говорится в записанном в Полесье уже в 80-х гг. прошлого века заговоре от укуса змеи: «На Сиянской горе, на Хрэсциянская зямле стаяла яблынька. На той ябланьце зазюлино гняздо. У том гнезде сам цар Саматуз. Прашу я цябе як самаго Господа бога. Смуги свайи сунимай, опухи апускай, рабе божеей (имя рек) маей худобинце (имя рек) цела (-тело) ачышчай, кроу и палехку (-облегчение) давай. Як неа будзеш сваи смуги сунимаць, опух апускаць, цела ачышчаць, будзем твае жалы залатыми клешчами вырываць, малатами разбиваць, по коллю растыкаць и па ростанех раскидаць. Пакы сонце зайдзе, ис табе дух выйдзе»¹⁶⁷. Как отмечал Л.А. Зарубин, у словаков на Коляду дети ходили со сделанной из деревянных дощечек змеею, на голове которой была позолоченная корона, что также является пережитком культа этого животного.

Отголоски поклонения змею встречаются и в некоторых русских заговорах, причем оно происходит в момент их произнесения, т. е. почти в наше время: «В том поле есть окиан-море, в том море есть латырь камень, на том камне стоит столб, от земли до неба огненный, под тем столбом лежит змея жгучая, опалюча. Я той змее поклонюсь и покорюсь: «Ой, еси ты, змея! Не жги. Не пали меня, полетай под восточную сторону, в высок терем, в новы п(о) кой, пухову перину, шелкову подушку к девице N, разожги и распали у той девицы белое тело, ретивое сердце…»¹⁶⁸ В другом заговоре мужчина так обращается к огненному змею: «И послужи ты мне, нехристиянину, от мира отреченнику, и к себе возьми в приреченники, и твою волю буду творить, по средам и пятницам поганым ходить, а в родительские дни блуд творити»¹⁶⁹. Показательно, что оба приведенных здесь заговора относятся к категории любовных, т. е. сферы, изначально находившейся в ведении женских божеств.

Естественно возникает вопрос: как соотносились между собой оба супруга Великой богини? В предыдущей главе мы видели примеры их антагонизма между собой: в иранской традиции змей убивает быка и корову, а потом происходящий от них герой убивает змея. Последний мотив присутствует и в русских сказках. Однако в славянской традиции есть примеры, когда взаимоотношения обоих супругов носят неантагонистический характер. Согласно славянским поверьям, «Землю держит на своих рогах буйвол или бык; она покоится на змее, лежащей на спине вола, который стоит на гигантской рыбе, и вся эта пирамида держится на огромной черепахе…»¹⁷⁰ Последнее представление хоть и осложнено заимствованными представлениями о держащей Землю черепахе, однако в своей основе включает одновременно образы обоих животных – древних супругов Великой богини-Матери, объединенные усилия которых направлены на поддержание Земли, которая, как будет показано ниже, также мыслилась женским божеством.

Подобный вариант развития представлений о взаимоотношениях обоих супругов Великой богини логически вел к их объединению. Результатом совмещения образов этих животных стало новое фантастическое существо – рогатая змея. Данный образ также уходит своими корнями в весьма отдаленное прошлое: «Рогатая или увенчанная полумесяцем змея появляется на пещерных рисунках эпохи палеолита; начиная со времени неолита, ее рельефные изображения можно видеть на сосудах»¹⁷¹. Так, например, рогатая змея была изображена на сосуде начале V тыс. до н. э., найденном около г. Битола в Южной Югославии. Об исключительной древности происхождения этого образа говорит и тот факт, что он присутствует у разнообразных народов на всех обитаемых континентах, включая Америку и Австралию¹⁷². Интересно отметить, что на примере рогатой змеи отечественная традиция показывает осознавания нашими далекими предками двойственности змеиной природы, ее способности быть одновременно носителем добра и зла, жизни и смерти. Все эти взгляды великолепно отразилось в следующем поверье: «На Украине думают, что царь-уж или царь-змей отличается от простых гадюк своею громадностью и сверх того имеет на голове золотые, светящиеся рожки. При встрече с ним в лесу должно положить на дороге красный пояс или платок; увидя красный цвет, он сбрасывает свои золотые рожки, и кто сумеет захватить их – тот будет и здоров, и счастлив, и богат… Рассказывают еще, что у царя-змея два золотых рога, овладевши которыми должно закопать их под двумя еще нераспустившимися дубами; один дуб засохнет, а другой покроется зеленью; рог, зарытый под первым деревом, – несчастливый, мертвящий, а зарытый под другим – счастливый, оживляющий»¹⁷³. Следы совмещения черт быка и змеи мы видим и в некоторых вариантах русской былины о Соловье Разбойнике:

Засвистал Соловей по-соловьиному,

А в другой раз зашипел разбойник по-змеиному,

А в третьи зрявкает он по-звериному (вар. по-туриному)¹⁷⁴.

Сочетание в этом свисте звуков двух прежних супругов Великой богини можно было бы считать случайным, тем более что встречается оно только в некоторых вариантах данного текста. Однако исследователи говорят о родстве этого былинного персонажа со змеем-рогатым Соколом белорусского эпоса, у которого эти черты присутствуют уже однозначно. Если в данном образе действительно совмещаются змеиные и туриные черты, то бой с ним Ильи Муромца, на которого перешел ряд черт Перуна, может являться «сниженным» вариантом схватки нового верховного бога-громовержца с бывшим супругом Великой богини. Понятно, что фигуры Соловья Разбойника и змея-рогатого Сокола постепенно складывались в эпосе путем совмещения разнородных мифологических и исторических черт, и на основании одной лишь характерной внешней черты их нельзя прямолинейно считать первоначальным супругом Великой богини, однако ниже мы увидим еще одну черту, связывающую этого былинного персонажа с эпохой матриархата.