Боги слепнут - [105]

Ответа Марк не получил – неизвестный лишь убрал руку. Но не ушёл.

Продолжал сидеть подле – Проб по-прежнему слышал его дыхание.

– Тебя тоже арестовали? – Марк по-стариковски шепелявил и не узнавал собственного голоса.

Опять ответа не последовало. Но Марка это не особенно занимало. Он попытался перевернуться с одного бока на другой и почувствовал нестерпимую боль под рёбрами.

– До 1984-го года осталось не так и далеко, – прошептал бывший центурион следователей. – У тебя есть попить? – спросил он у неизвестного сокамерника.

В ответ послышалось странное шлёпанье, будто огромная лягушка прыгала по каменному полу.

– Н… – послышался странный выдох, который с большой натяжкой можно было принять за обычное «на».

Проб протянул руку и нащупал плоскую металлическую флягу. Отвинтил пробку. Глотнул. Фалерн… О подобном он не мог и мечтать. Пара глотков вина прибавила сил, хотя и не заглушили вкус крови. Однако Проб смог подняться, держась за стену. Боль в боку откликнулась тут же. Но он превозмог, стал осматривать стены. Добрался до двери… Глупо. Не собирается ли он бежать?

– …дти… М… ж… шь… дт… Марк с трудом понял, что неведомый сосед спрашивает: «Можешь идти»?

– Попытаюсь… – отвечал Марк. И тут же различил в полумраке, как чёрное пятно, похожее на рваную тряпку, заскользило по полу, потом по стене, по двери, замерло возле замочной скважины, несколько секунд копошилось…. И – о чудо! – дверь отворилась. Марк шагнул. Узкий коридор карцера был тускло освещён. В конце коридора, заложив руки за спину и выгнув грудь колесом, стоял исполнитель, преисполненный сознания важности своей миссии. Охранник не сразу понял, что заключённый сам отворил дверь. Потом наконец до него что-то дошло. Он рванулся к пленнику, на ходу расстёгивая кобуру, но не добежал. Чёрная тряпка подпрыгнула в воздух и облепила лицо человека. Напрасно исполнитель вцепился в неё, напрасно рвал, силясь отодрать от лица, – ничего не выходило. Лишённый воздуха, человек рухнул на пол. Ноги его конвульсивно били по полу.

– Оставь его! – приказал Марк. Тряпка не слушалась.

– Оставь!

Чёрное пятно не слишком охотно стекло с лица охранника, освобождая его нос. Тот сел на полу, судорожно хлебнул воздух. Не дожидаясь, пока исполнитель очухается, Марк ударил охранника по затылку, и тот вновь растянулся. Умер? Потерял сознание? Марк не хотел его убивать. Марк посмотрел на лежащего юношу с сожалением. Красивый парень. Матери следовало его получше воспитывать.

Тут его осенило: с исполнителем бывший центурион был одного роста. Проб быстро стащил с лежащего одежду. Тело затащил в свою камеру и запер дверь. Через минуту одетый в чёрную форму беглец шагал по коридору казармы. Он старался держаться прямо, насколько позволяла боль в боку. Чёрная тряпка прилепилась сзади к спине и была абсолютно не видна на фоне туники. У выхода из карцера Марка остановили, хотя он и протянул пропуск исполнителя.

– Что у тебя с рожей? – изумился охранник.

– С заключённым поспорил, – отвечал Марк, нарочно растягивая рот так, что были видны выбитые зубы.

– Ого! А что с мерзавцем?

– Он получил своё.

– Ты его пришил? – обеспокоился охранник.

– Ещё дышит.

– Надо послать медика, – Охранник принялся кому-то звонить. – Вдруг парень помрёт. Да и ты, того, в Эсквилинку бы шёл.

– Разумеется, куда ж мне ещё идти, – согласился Марк.

– Машину возьми.

Марк уже выехал за ворота, когда оглушительный трезвон сигнализации разнёсся по зданию. Бегство обнаружилось. Но его авто уже свернуло в ближайший переулок, и бывший центурион буквально растворился в темноте.

Глава 9 Августовские игры 1977 года

«Только при тирании человек свободен, потому что он защищён. Демократия бросает людей на произвол Фортуны, – заявил диктатор Бенит Пизон».

«Нет сомнения, что на выборах в Сенат в Итальянских трибах большинство получат сторонники Бенита».

«Поскольку Августа отказалась возвратиться в Рим, то её мнение при воспитании императора Постума учитываться не должно. Ни в каких вопросах».

«Акта диурна», 6-й день до Ид августа[95]

Марк научился по-своему общаться с чёрным лоскутом. Тот приносил ему поесть – крал каким-то образом в тавернах. Притаскивал даже номера «Акты диурны». Но теперь из вестника мало что можно было узнать о происходящем. Чёрный лоскут был его добрым гением – сторожил по ночам, прислушиваясь к малейшему звуку. Своим длинным отростком, похожим на щупальце, он забрался в старый кран и вычистил ржавчину. Теперь у Марка была вода – он мог пить вволю, мог даже умыться в старом медном тазике. Самое удивительное, как этот чёрный лоскут умудрился стащить с верёвки целую простыню и притащить в каморку, где прятался Марк. Простыню бывший центурион разорвал на полосы и обмотался самодельными бинтами. Стало легче дышать. Теперь надо было выждать, пока сломанные ребра заживут. Марк представлял смутно, что он будет делать, когда поправится. Самым простым было бежать в Лондиний. Но что-то мешало Марку Пробу так поступить.

– Раньше я знал, что делать, – говорил Марк Проб своему странному собеседнику. – Меня будто вёл за руку кто-то неведомый. Стоило поступить верно, и невидимая рука гладила меня по сердцу и приговаривала: «Правильно, мой мальчик». Стоило ошибиться, и я чувствовал себя безмерно виноватым. Мой гений всегда был со мной, всегда подсказывал. А ныне? Я чувствую себя беспомощным слепцом. Иду и все время натыкаюсь на глухие стены. Пытаюсь перелезть, и ничего не получается. Ровным счётом ничего. Ты слушаешь меня?